"Джек Шэфер. Шейн (вестерн)" - читать интересную книгу автора

смотрел мимо Криса, за него, поверх качающихся дверок салуна "По традиции
вход в салун имеет декоративные двухстворчатые Дверцы в виде решетки
высотой по грудь, открывающиеся в обе стороны, часто подпружиненные;
иногда эти дверцы называют "крылья летучей мыши"", поверх крыши навеса на
той стороне улицы, туда, вдаль, где высились в своем нескончаемом
одиночестве горы. Он спокойно двинулся с места, с забытой бутылкой в руке,
прошел мимо Криса так близко, что чуть не задел его, совсем близко, но он
его просто не видел... вышел в дверь и исчез.
Я услышал рядом с собой вздох облегчения. Это мистер Графтон стоял сзади -
а я даже не заметил, откуда он взялся. Он смотрел на Криса, и в уголках
рта у него появились странные, какие-то иронические складки. Крис пытался
не показать, как он собой доволен. Но когда подошел к дверям и посмотрел
поверх них, вид у него был гордый и чванливый.
- Ты видал, Уилл? - бросил он через плечо. - Он пытался попереть на меня!
- Крис сбил на затылок шляпу, закачался на каблуках и рассмеялся. - С
бутылкой содовой шипучки!
Он все еще смеялся, выходя наружу, а потом мы услышали, как он ускакал.
- Дурак этот мальчишка, - пробормотал мистер Графтон.
Уилл Атки подошел бочком к мистеру Графтону.
- Вот уж никак не ожидал, что Шейн может так себя повести, - сказал он.
- Он испугался, Уилл.
- Ну, да! Вот это-то и забавно. Я был уверен, что он справится с Крисом.
Мистер Графтон поглядел на Уилла, как он часто делал, - будто немного
жалел его.
- Нет, Уилл. Он вовсе не Криса боялся. Он себя боялся. - Мистер Графтон
был задумчив, а, может, даже опечален. - Надвигаются неприятности, Уилл.
Самые худшие неприятности, какие у нас когда-нибудь были.
Он заметил меня и понял, что я тут был все время.
- Ну-ка, Боб, давай беги и найди своего друга. Или, ты думаешь, он эту
бутылку для себя брал?

* * *

И верно, Шейн ждал меня с этой бутылкой возле кузницы. Это была вишневая
шипучка, самый мой любимый сорт. Мне бы радоваться - а я не мог. Уж
слишком Шейн был молчаливый и суровый. Лицо у него опять стало такое же
мрачное, как в самый первый день, когда он появился на нашей дороге. Я не
решался даже слово сказать. А он только один раз обратился ко мне, да и то
я видел, что он вовсе не ждет, что я пойму или отвечу.
- Почему надо избивать человека только за то, что у него есть смелость и
он делает то, что ему велели? Жизнь - грязная штука, Боб. Я ведь мог бы
даже полюбить этого парня...
И он снова ушел в свои мысли и оставался мрачным и задумчивым, пока мы не
погрузили захват в повозку и отправились домой. Чем ближе мы подъезжали к
дому, тем веселее он становился. А когда мы заехали во двор и повернули к
сараю, он снова стал таким, как мне хотелось, прищурился на меня и начал с
серьезным видом шутить насчет индейцев, с которых я буду скальпы снимать
своим новым ножом.
Отец распахнул двери сарая так торопливо, что сразу ясно стало, с каким
нетерпением он нас ожидал. Он просто лопался от любопытства, но не стал