"Джек Шэфер. Шейн (вестерн)" - читать интересную книгу автора

денег. Это ведь сразу видно. Он сам сказал, что ничего не понимает в
обработке земли.
- Я тоже ничего не понимал, когда начинал здесь. Неважно, что человек
знает. Важно, что он из себя представляет. А я готов побиться об заклад,
что этот человек работал ковбоем в молодые годы, и работником был
первоклассным. Да он за что ни возьмется, все будет сделано как надо. Вот
посмотришь! Через неделю он меня заставит выбиваться из сил, чтобы за ним
угнаться, а то вообще сам начнет здесь командовать.
- Возможно.
- Ничего не "возможно"! Ты заметила, как он воспринял, когда я рассказал
ему про флетчеровских парней и молодого Морли? Вот что его зацепило! Он
знает, что меня загнали в угол, а он не тот человек, чтоб спокойно меня
бросить в таком положении. Никто не сможет выгнать его отсюда силой или на
испуг взять. Это такой же человек, как я.
- Да ну, Джо Старрет! Он ничуть на тебя не похож. Он меньше, он выглядит
иначе, и одевается иначе, и говорит иначе. Я знаю, что и жил он всю свою
жизнь иначе.
- Что? - отец был удивлен. - Да я вовсе не про такие вещи говорил...

* * *

Шейн вернулся с парой брюк из дангери "Дангери - хлопчатобумажная саржа",
фланелевой рубашкой, крепкими рабочими башмаками и хорошим, носким
стетсоном. Он исчез в сарае, а через несколько минут появился в новой
одежде, ведя своего расседланного коня. У ворот пастбища он снял с него
недоуздок "Недоуздок - уздечка без удил", загнал коня внутрь добродушным
шлепком и бросил недоуздок мне.
- Заботься о лошади, Боб, и она позаботится о тебе. Вот этот коняшка увез
меня больше чем на тысячу миль за последние несколько недель.
И направился к отцу, который окапывал канавкой делянку за кукурузным
полем, - земля там была богатая, но заболоченная, и ждать от нее было
нечего, если не осушить как следует. Я смотрел, как он непринужденно
вышагивает между рядами молодой кукурузы, больше уж не таинственный
незнакомец, а один из нас, фермер, такой же, как отец и как я.
Только все же он не был фермером и никогда по-настоящему не мог бы им
стать. Правда, для через три он уже держался наравне с отцом во всякой
работе. Стоило показать ему, что надо сделать, и он тут же брался, и
приноравливался, и получалось, будто лучшего способа выполнить эту работу
и не придумаешь. Никогда не увиливал он от самого противного занятия. И с
готовностью брал на себя самую трудную часть работы. Но все равно, по
каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что он - не такой человек. Не
фермер.
Я не раз замечал, как он вдруг остановится, глянет на горы, а потом на
себя и на лопату - или что там еще ему случалось в этот момент держать в
руках, и в глазах у него возникает недоумение, вроде кривой улыбки: что,
мол, это я делаю?.. Нет, не то чтобы он думал, что слишком хорош для такой
работы или что она ему не нравится, нет, такого впечатления не возникало.
Просто он был другой. Прошлая жизнь выковала его совсем для других. дел.
Несмотря на свое худощавое сложение, он был очень крепкий. Его видимая
хрупкость могла обмануть тебя поначалу. Но стоило присмотреться к нему