"Лао Шэ. У храма Великой скорби" - читать интересную книгу автора

слышали. Рядом с нами был этот тип, преподаватель труда. Он с трудом
сдерживал улыбку, поглядывая на белую табличку с надписью "Инспектор" на
дверях комнаты наставника, а сам хмурился, словно его очень беспокоило
состояние господина Хуана.
Мы слышали, как наставник сказал:
- Хорошо, я поеду в больницу. Но прежде позвольте мне повидаться с
учениками.
- Где? - спросил директор.
- В актовом зале. Хочу сказать им несколько слов. Иначе никуда не
поеду.
Прозвенел звонок. Собрались почти все ученики. Старик Чжан Фу и
директор под руки ввели наставника Хуана. Кровь просочилась через бинт,
повязка, словно отпуск, и попросил меня заменить его. Дин Гэну это не
понравилось: он сам хотел замещать директора и на сей раз обратился прямо ко
мне - просить об этом директора ему, видимо, было неловко. Не помню, что я
ответил, но вышло так, что мне пришлось пойти к директору с просьбой не
оставлять меня заместителем. Мы обо всем договорились, как вдруг Дин Гэн
отказался и ни с того ни с сего подал в отставку. Не захотел даже подождать
до конца учебного года. Уговоры не помогли. Не успел директор уехать, как он
собрал свои пожитки и исчез.
С тех пор мы с ним, больше не виделись.
Глядя на могилу учителя, я вспоминал все пережитое за эти двадцать лет.
Могила почти сровнялась с землей, на небольшом холмике выросли полевые
цветы; они были прелестны, и от этого мне стало еще горше. Солнце уже
склонилось над бамбуковой рощей у Дабэйсы - храма Великой Скорби, но я не
торопился уходить. Так хотелось, чтобы наставник Хуан, полный, в сером
халате, пришел и поговорил со мной хоть немного.
Вдруг вдалеке показался какой-то человек - без шляпы, с длинными
волосами, в короткой синей куртке. "Видно, прохожий", - подумал я и не
обратил на него особого внимания, но он свернул на тропинку и шел прямо ко
мне. Неужели еще кто-то вспомнил об учителе?
Он увидел меня, лишь когда подошел к могиле, увидел и остановился как
вкопанный. Издали он не заметил меня - я сидел под кленом.
- Ты? - он назвал меня по имени.
Я так и замер, но все никак не мог его припомнить.
- Не узнаешь? Дин...
Не успел он договорить, как я вспомнил - Дин Гэн. Его невозможно было
узнать, так он переменился за эти двадцать лет, хотя в чем-то, я даже не мог
понять - в чем, оставался "барышней". Длинные волосы спутаны, лицо черное,
глубоко провалившиеся глаза гноятся, на белках красные прожилки. Зубы
наполовину сгнили; я невольно перевел взгляд на его руки - указательный и
средний палец были до половины совершенно желтые. Он смотрел на меня,
вытаскивая из кармана сигареты.
Не знаю почему, на меня вдруг пахнуло человеческим горем. Я не питал к
нему никаких чувств, и все же... старый школьный товарищ... Я подошел и
пожал ему руку - рука у него сильно дрожала. Мы всматривались друг в друга
влажными глазами, потом, не сговариваясь, посмотрели на низенький холмик. Я
едва сдерживался, чтобы не спросить: "Ты тоже пришел к нему?" Эти слова
вертелись у меня на языке. Он закурил и, выдохнув дымок в голубое небо,
улыбнулся.