"Лао Шэ. Под пурпурными стягами (Роман) " - читать интересную книгу автора

Если бы она действительно хотела полакомиться, она вполне могла бы
купить вместо них "горных бобов" - диких вишен. Знай набивай только рот.
Дешево и сердито!
Старуха часто оказывалась на мели, но от долгов нисколько не
страдала, будто их вовсе у нее не было. Когда появлялись кредиторы, ее
глаза вылезали из орбит. В эти моменты воодушевление и убежденность ее
возрастали, а голос звучал особенно зычно.
- Вы послушайте... - грохотала она, - ведь я дочь вельможи и супруга
цзолина. Моя родня по линии матушки - настоящие знаменные, а потому мы
получаем постоянное пособие от двора: не только деньги, но и рис. Чего
же вы беспокоитесь? Ну задолжали вам немного - отдадим!
Исполненная гордой уверенности речь старухи заставляла кредиторов
сразу же вспомнить спесь маньчжурских военных, когда они двести лет
назад появились в пределах Великой стены. В те годы кредиторы бежали от
знаменных без оглядки прочь па многие десятки ли. Сейчас подобные речи
достигали желаемого результата далеко не всегда. Перед вытаращенными
глазами старухи и странным смехом кредитор терялся лишь на мгновение.
Говоря по правде, поза "давления и уступок", к которой она нередко
прибегала, вызывала грустную улыбку. Все выглядело бы куда приличнее,
если бы старуха пустила слезу.
Старая женщина имела очень странную манеру одеваться, которая всех
нас сильно огорчала. Понятно, что прилично одеваться ей было положено,
поскольку внешний вид, как известно, имеет прямое отношение к положению
в обществе. Она, к примеру, должна была носить летнее платье лишь из
шелка определенного качества, волосы закалывать шпилькой, но не золотой,
а нефритовой. Ей полагалось иметь несколько десятков всевозможных
нарядов: из тонкого шелка и хлопчатобумажных, теплых - на вате или
подбитых мехом. Украшения она носила сообразно сезону: летние и зимние.
Само собой, для этого ей надо было часто наведываться в ломбард, что она
и делала: одну вещь возьмет, другую заложит. Менялам, понятно, радость.
По словам бывалых людей, кому доводилось видеть супругу владыки ада
Яньвана, наша родственница - во всяком случае, внешним своим видом - от
владычицы преисподней почти не отличалась.
До сего дня я никак не пойму, какую радость находил, живя с этой
женщиной, ее муж, к слову сказать, весьма приятный человек, каким я его
помню в дни моего детства. А он действительно был как будто всем доволен
и всегда счастлив! Мне казалось тогда, что у него не было никаких
недостатков, впрочем, кроме одного - как и жена, он любил сорить
деньгами. Первое, что вспоминается, так это его громкое и какое-то
размеренное покашливание, которое словно намекало, что человек,
способный издавать такие звуки, имеет по крайней мере чин четвертой
степени. Его одежда содержалась в большом порядке, и от нее всегда
исходил легкий запах камфары. Некоторые уверяли, что хозяин только что
взял одеяние из ломбарда, на чем я, впрочем, настаивать не могу.
В любое время года его можно было встретить с птичьими клетками,
причем не с одной, а сразу с четырьмя. В двух сидели птицы с красной
грудкой, а в остальных - с ярко-синей. Других птиц, даже редкостной
расцветки, он не держал, а этих, самых простых, очень любил. Ему
наверняка казалось, что цвет перьев прекрасно сочетается с его званием
цзолина. Правда, однажды в его птичьей коллекции появился