"Лао Шэ. Под пурпурными стягами (Роман) " - читать интересную книгу автора

недостаток. Так случилось и в церемонии моего омовения: старшая сестра к
нам не пришла; Шестому братцу не сподобилось сытно поесть; тетка не
"бросила деньги в таз", а вместо этого занялась картежной игрой и
выиграла несколько чохов. И все же я могу сказать, что омовение в целом
прошло вполне успешно. Кажется, никто не обиделся, и дело обошлось без
пьяных ссор, за что я очень благодарен Фухаю, который разбавил вино
водицей. Но вот если бы меня спросили, кто, на мой взгляд, больше всего
заслуживает упоминания в тогдашней истории, я ответил бы - старый Ван,
хозяин лавки "Торговая удача", который не просто пришел ко мне, но и
принес в подарок свиные ножки!
Лавочник Ван, уроженец Цзяодуна [Цзяодун - район в провинции
Шаньдун], ко дню моего омовения прожил в Пекине не меньше шестидесяти
лет. Он приехал в столицу восьмилетним мальчуганом, долго ходил в
учениках, обучаясь искусству приготовления свиных ножек и фаршированной
утки. Постепенно он дослужился до старшего приказчика, потом стал
хозяином заведения, в котором продавал товар на вынос. Свою собственную
мясную лавку он собирался открыть еще тогда, когда ему исполнилось
тридцать, потому что в этом возрасте, как известно, наступает
становление [Слова Конфуция: "Мне было тридцать, когда я установился"].
Мечтал он развернуть свое торговое дело широко и как надо, но,
хорошенько прикинув, скоро понял, что торговля в небольшой мясной
лавчонке - занятие ненадежное. Эти лавки постоянно открывались, но и
быстро разорялись. Наступили такие времена, что даже его хозяева,
владельцы ряда "Торговая удача", вынуждены были прикрыть дорогое
ресторанное заведение, где продавали вино и утку по-пекински. Ван
заметил, что старых покупателей мяса, особенно из числа знаменных людей,
становится все меньше и меньше. И тут пришла в его голову мысль: а что,
если разделывать мясо как-то по-иному, не так, как прежде? Скажем,
резать его на тонкие, как полоски бумаги, ломтики, но так, чтобы куски
казались бы крупными. Теперешний покупатель хочет видеть товар
покрупнее, а весом поменьше, потому что сейчас он покупает мяса всего на
сто, от силы - двести медяков, то есть на одну-две большие деньги (в те
времена в Пекине сто медяков равнялись большой деньге, а десять денег
составляли одну связку монет, или чох).
Старый Ван на своем цзяодунском наречии, которым он разбавлял наш
пекинский говор, часто с возмущением говорил:
- И куда только уходят деньги? Куда они деваются?
В те времена такие люди, как лавочник Ван, не могли себе позволить
одеваться, как им заблагорассудится, поэтому Ван купил себе первый
атласный халат на бараньем меху, кстати сказать, видавший виды, лишь ко
дню своего шестидесятилетия. Всякий раз, одевая обновку, он сверху
накидывал синий домотканый балахон, который после каждой стирки
превращался в железную броню. Лавочник очень любил свой балахон, однако,
к его огорчению, ткань, из которой он был сшит, скоро исчезла из
продажи, и, как старик ее ни искал, найти так и не смог, поэтому в конце
концов ему пришлось купить "бамбуковку", которая при каждом движении
издавала странный хруст. "Бамбуковый" балахон, отличавшийся весьма
необычным звуком и цветом, пришелся не по вкусу местным псам, равно
уличным дворнягам и домашним собакам, которые выражали свой протест
истошным лаем. Спустя некоторое время, когда все пекинцы, от мала до