"Лао Шэ. Под пурпурными стягами (Роман) " - читать интересную книгу автора

полный словарь благих пожеланий, ничего из него не выбросив и не утаив.
Редкого достоинства женщина! Правда, я так и не стал ни уездным, ни
окружным начальником, и все же я испытываю к тетке Бай большую
благодарность хотя бы уже за то, что она меня очень хорошо помыла,
возможно, даже лучше любого уездного начальника.
После омовения тетушка Бай прогрела мне самые важные суставы и
темечко лекарственной палочкой, спрессованной из имбирной и полынной
крошки. Может быть, именно поэтому, дожив до преклонного возраста, я ни
разу не заболел ревматизмом. Потом повитуха смочила в настое зеленого
чая кусок новой синей ткани и с силой протерла мои десны - места, где
должны появиться зубы. Я заревел, но мой плач (по словарю всезнающих
тетушек он назывался "криком у таза") все восприняли как счастливое
предзнаменование, хотя мне не очень понятно, существуют ли в природе
младенцы, которые не плачут в такие минуты - кстати сказать, лишаясь тем
самым своего счастья. В конце церемонии тетушка Бай трижды стукнула меня
луковицей, приговаривая: "Будь умненьким! Будь шустреньким!" Ее завет
впоследствии, кажется, свершился: моя голова своим умом порой
действительно мало отличалась от луковицы.
После всех этих заклинаний луковицу полагалось забросить на крышу
дома, а сделать это должен был отец. К счастью, отец появился вовремя.
Оживление, которое вызвал его приход, трудно передать обычными словами.
Все сразу бросились к нему с поздравлениями, и отцу поминутно
приходилось кого-то благодарить, кому-то низко кланяться. И все же он
успел бросить взгляд на кан, где лежал я, чистенький, с прилизанными
волосиками на красной головке, овеянной ароматом акации и полыни. По
всей видимости, я оправдал надежды отца; он остался доволен моим могучим
ревом. Свое удовлетворение отец выразил тем, что протянул тетушке Бай
больше двух чохов монет, которые он вынул из своего кошеля.
Радость отца понять нетрудно. Моя мать до меня родила двух мальчиков,
но оба они так и не выжили. Первого назвали девичьим именем Хэйню -
Чернушка - и даже прокололи ему мочки ушей иголкой. По народным поверьям
девочка обычно дольше живет, видимо, оттого, что она низкой породы.
Однако мой братец прожил недолго. Потом родился второй мальчик. Говорят,
что как-то в канун Нового года мать, съев пельмени, вышла за дверь и
крикнула: "Черненький! Беленький! Садитесь на кан, съешьте пельменьчик!"
Появился на свет Беленький. Малыш с таким странным происхождением за
свою жизнь успел съесть самую маленькую порцию пельменей и навсегда нас
покинул. По какой причине он ушел от нас, я не знаю, но все, что я здесь
рассказал, - истинная правда. Помнится, когда в детстве я не мог
угомониться перед сном, мать рассказывала мне историю о том, как она
звала Черненького и Беленького, и тогда я сразу же накрывался с головой
и прикидывался спящим, потому что очень боялся, что меня увидят мои
братцы.
Внешность отца я описать не могу, так как он умер до того, как я стал
разбираться во внешнем облике людей. Значит, об этом можно особенно и не
распространяться. Скажу лишь, что он был знаменным солдатом "без бороды
и с желтым лицом" - такую надпись, выжженную на деревянной дощечке,
прикрепленной к поясу отца, я видел, когда он отправлялся на дежурство в
Императорский город. Мне тогда было лет восемь-девять.
Даже в самом прекрасном явлении, как известно, можно всегда найти