"Лао Шэ. Под пурпурными стягами (Роман) " - читать интересную книгу автора

И вот что я еще потом понял. С приездом к нам тети, хотя каждый в
доме по-прежнему жил своей жизнью, бразды правления перешли к ней как к
старшей. Моя матушка стала заваривать ей чай, убирать стол, подметать
пол в ее комнате. Словом, мать старалась во всем угодить старухе, дабы
привести ее в доброе расположение духа. Как мне помнится, в те годы
старшая тетка потеряла бы весь свой авторитет, если бы не помыкала женой
своего младшего брата. Но, говоря так, я вовсе не хочу ее как-то
ославить!
В день моего рождения матушка, само собой, не могла ухаживать за
тетей. Теперь-то вам понятно, почему старуха точила на меня зуб, причем
еще до того, как я появился на свет. Конечно, это можно считать
самодурством, и все же я немного ей благодарен. Если бы не она и не эта
перепалка - почти потасовка - со свекровью сестры, точное время моего
рождения никто не сумел бы установить.
А мне как-то жаль терять в своей жизни такой хороший праздник,
который следует расценивать как событие благостное и счастливое. Ведь
даже на мою тетю, которая выколачивала о мою голову трубку, порой
находило сомнение: нужно ли ей в этот момент прилагать слишком большое
усилие? Тете было точно известно, что я родился двадцать третьего числа
последнего месяца в час "ю" [Час "ю" - с 5 до 7 часов вечера. В старом
Китае сутки делились на 12 отрезков по два часа. Каждый обозначался
особым иероглифом, так называемым циклическим знаком], в день, когда
решительно все пекинцы, включая военных и штатских и даже самого
императора, провожали на небо бога домашнего очага - Цзаована.
В те далекие годы Пекин, особенно в пору безлунных ночей, представлял
собой страшное царство тьмы. На улицах и в переулках - ни единого луча
света. Если ты вышел за ворота без фонаря, тебя тут же охватывал ужас
при мысли, что ты не найдешь обратной дороги. И действительно, нередко
случалось, что какой-нибудь неосторожный прохожий, заблудившись в пути,
кружил полную ночь до рассвета на одном месте. По научным представлениям
того времени, такие кружения назывались "бесовской проказой". Говорят,
однако, что в тот вечер, когда я родился, все пекинцы вели себя вполне
пристойно, поэтому ни один из них не испытал на себе дьявольских шуток.
Правда, в ту пору на улицах повсюду валялись тела погибших от голода и
холода людей или трупы убитых, но они, как известно, к нечистой силе не
имели ни малейшего отношения. В тот вечер все бесы, даже самые
настырные, наверняка попрятались по домам и не показывали носа, а потому
никак не могли они ради вящего своего удовольствия ставить на улицах
всякие заслоны, дабы заставить путников петлять и кружить по городу.
А сколько тогда продавалось на улицах гуаньдунских сладостей
[Гуаньдун (букв.: "К востоку от заставы") - район к востоку от заставы
Шаньхайгуань. Сладости, которыми славился этот район, делались из
пшеничной муки, риса и сахара ] и засахаренных тыквенных семечек! С
приходом сумерек торговцы зажигали фонари, яркий свет которых заливал
лотки и тележки с товаром. Со всех сторон неслись крики лавочников,
которые с наступлением темноты становились еще громче. И правда, кому
будут нужны твои сладости, когда пройдет срок подношений Цзаовану?
Зычный крик торговцев наводил страх даже на самого смелого черта, не
говоря уже о трусливых (толкуют, что существуют в природе даже такие).
Но слушайте дальше. Часов с пяти-шести вчера раздались первые взрывы