"Ирвин Шоу. Богач, бедняк" - читать интересную книгу автора

Гретхен, как всегда ела мало - следила за фигурой. Мать вообще едва
притрагивалась к еде. Отец, крупный мужчина, сидевший за столом без
пиджака, ел непомерно много и то и дело вытирал тыльной стороной ладони
густые черные усы.
Гретхен поднялась из-за стола, не дожидаясь десерта - вишневого пирога
трехдневной давности. Она спешила в военный госпиталь на окраине города.
Пять раз в неделю она дежурила там вечерами.
- Смотри не позволяй солдатам себя лапать. У нас мало комнат, и детскую
устроить будет негде, - напутствовал ее отец своей всегдашней грубой
шуткой.
- Па! - укоризненно сказала Гретхен.
- Уж я-то знаю, - не унимался Аксель. - Так что гляди в оба.
Гретхен такая аккуратная, красивая, порядочная, подумал Рудольф. Ему
было неприятно, что отец говорит ей такое. Уж если на то пошло, она
единственная в их семье хоть что-то делает для победы.
После ужина Томас тоже ушел. Каждый вечер он где-то пропадал. Томас
никогда не готовил никаких уроков и в школе получал только плохие отметки.
Ему было на всех наплевать.
Аксель Джордах прошел в гостиную почитать газету перед тем, как
отправиться на ночь в подвал печь хлеб.
Рудольф остался помочь матери. Она мыла посуду, а он вытирал. Если я
когда-нибудь женюсь, подумал он, моей жене не придется мыть посуду.
Потом мать собралась гладить белье, а Рудольф поднялся в их с Томасом
комнату и сел за уроки. Он твердо знал одно: только учеба может избавить
его от необходимости есть на кухне, выслушивать грубости отца и вытирать
посуду - и поэтому готовился к любым экзаменам лучше всех в классе.


"Может, стоит положить отраву в одну из булочек, - думал Аксель
Джордах, вымешивая тесто. - Просто так, ради смеха. Проучить их. Один
разок, сегодня. И посмотреть, кому достанется".
Он отхлебнул дешевого виски прямо из горлышка. К утру бутылка будет
почти пустой. Руки его по самые локти были в муке, лицо тоже запорошила
мука, поскольку он поминутно вытирал ладонью потный лоб. Клоун, да и
только, подумал он. В самый раз в цирке работать.
Из окна, открытого навстречу мартовской ночи, в подвал лился влажный
свежий запах реки - запах Рейна, - но воздух был раскален от жара печи. "Я
уже в аду, - подумалось ему. - Поддерживаю адский огонь, чтобы заработать
себе на хлеб и чтобы испечь свой хлеб. Пеку булочки в геенне огненной".
Он подошел к окну и набрал в легкие воздуху. На широкой груди под
мокрой от пота майкой напряглись сильные, разработанные с годами мышцы.
Отсюда до Рейна четыре тысячи миль. Легендарная река, родная река
Джордаха. Кельнский собор, стоит как прежде, а больше почти ничего не
осталось. Аксель видел фотографий в газетах. Кельн - родной дом, любимая
отчизна... Руины, перепаханные бульдозерами, знакомое зловоние мертвецов,
погребенных под обвалившимися стенами. Почему так случилось именно с этим
прекрасным городом?!
Джордах задумался о своей молодости, потом плюнул в окно, в ту сторону,
где текла эта, другая река. Где же она, невидимая германская армия?
Сколько народу погибло! Он снова плюнул и облизал кончики поникших усов.