"Ирвин Шоу. Задумчивая, мило оживленная" - читать интересную книгу автора

чтобы уехать из Нью-Йорка и начать все сначала где-нибудь в другом месте.
Но в конце концов я обнаружил, что беспокоюсь больше о ней, чем о себе. Я
представлял себе Кэрол, хрупкую, беззащитную, прелестную, в окружении
докторов, полицейских и репортеров, вынужденную каждый день выходить на
сцену под пристальными, любопытными, пожирающими ее взглядами публики, и
это не давало мне спать по ночам. Карьеру ее я считал конченой. И через
пять дней один в пустом отеле я уже думал только о Кэрол, пытаясь
сообразить, чем же я могу ей помочь.
Любовь, как я обнаружил, не прекращается просто так, оттого, что в один
прекрасный день, идя обедать, ты берешь газету и видишь на первой полосе
фотографию своей возлюбленной.
Я уже готов был сесть в машину и отправиться в Бостон, чтобы выяснить,
не могу ли я чем-нибудь помочь Кэрол, когда меня осенило, что Чарли
Синклер тоже занят в этой пьесе. Я позвонил в контору Гарольду Синклеру,
взял у него номер телефона Чарли и заказал разговор с Бостоном. Чем
являться туда как снег на голову, куда полезнее сначала выяснить, что там
делается с Кэрол и как я могу ей помочь. Я, разумеется, не собирался снова
поднимать вопрос о женитьбе, это будет спасательная операция, а не
восторженное жертвоприношение, мрачно сказал я самому себе.
- Питер, ты? Каким ветром? - спросил Чарли, когда меня с ним, наконец,
соединили. - Ну, что скажешь? - Он был очень удивлен моим звонком.
- У меня все в порядке. Как вы там, в Бостоне?
- До позавчерашнего дня стоять было и то негде, - сказал Чарли.
- Я не об этом, - нетерпеливо перебил его я: Чарли Синклер вообще
человек несерьезный, у него дурацкая привычка отвечать невпопад.
Подозреваю, что именно поэтому он и стал актером.
- Как там Кэрол?
- Цветет! - сказал Чарли. - Она так мужественно переживает понесенную
утрату, что одним своим видом может из статуи выжать можжевеловую слезу.
А я всегда думал, что Чарли к ней хорошо относится. Только тут я,
наконец, понял, почему, бывая среди людей, связанных с театром, Кэрол так
старалась не говорить о себе.
- Как они к ней относятся? - спросил я, стараясь на него не злиться. -
Ну, те, кто заняты в пьесе?
- Все так чертовски предупредительны, точно у нее умер папа, - сказал
Чарли.
- Они попросили ее подать заявление об уходе?
- Ты что, сдурел? Они рвут на себе волосы, что не написали ее имя
лампочками над входом. А ты думаешь, почему у нас каждый вечер ни одного
свободного места?
- Ты правда не шутишь? - я все еще не мог ему поверить. Я знал, что в
театре случаются странные вещи, но это было уже чересчур.
- Шучу? - переспросил он. - Да когда она появляется на сцене, по залу
пробегает какой-то странный булькающий звук, а потом становится так тихо,
как будто их всех придушили в креслах. Просто физически ощущаешь, как они
следят за каждым ее движением, так, словно целый вечер на нее направлен
персональный прожектор. Когда она уходит со сцены, в зале творится что-то
невообразимое. Эйлин Мансинг того и гляди взорвется.
- Это меня мало волнует, - сказал я. - Как на ней все это сказывается?
- Кто ее знает, - сказал Чарли холодно, - как и что сказывается на этой