"Том Шарп. Дальний умысел (сатирический роман о литературе)" - читать интересную книгу автора

договорные условия и выбор соответствующего псевдонима целиком на Ваше
усмотрение. Готовый к услугам
Перси Кэдволладайн

Френсик несколько раз перечел письмо, прежде чем обратиться к рукописи.
Очень это было странное письмо. Совершеннейшая тайна? Договорные условия и
выбор псевдонима целиком на его усмотрение? Доселе ему попадались только
авторы тщеславные и авторы назойливые, и такое смирение говорило само за
себя. Прямо-таки умилительно. Ах, если бы мистер Джеймсфорт оставлял все на
его усмотрение! Френсик открыл первую страницу машинописи под названием
"Девства ради помедлите о мужчины" и принялся читать.
Спустя час он читал не отрываясь, и табакерка его разверзлась на столе,
а складки штанов были полны табачной трухи. Френсик вслепую потянулся за
табаком, ввернул в ноздрю щедрую щепоть и вытер нос третьим носовым платком.
Задребезжал телефон в соседнем кабинете. Люди всходили по лестнице и
стучались в Сонину дверь. Снаружи, на улице, тарахтели машины. Френсик
отключился от посторонних шумов. Он перевернул страницу и стал читать
дальше.
В половине седьмого Соня Футл окончила дневные труды и собралась
уходить. Дверь в кабинет Френсика была закрыта, но вряд ли он бы ушел не
сказавшись. Она приотворила дверь и заглянула. Френсик сидел за столом,
неподвижно взирая на темные крыши "Ковент-Гардена", и слабо улыбался.
Знакомая поза, поза открытия.
- Не может быть,- сказала она в дверях.
- А ты прочти,- сказал Френсик.- На меня не полагайся. Сама
прочти.- И он как бы отстранил машинопись легким жестом.
- Находка?
- Бестселлер.
- Уверен?
- Абсолютно.
- Роман, конечно?
- Н-ну,- сказал Френсик,- хотелось бы думать, что роман.
- Небось похабщина,- сказала Соня, распознав симптомы.
- Похабщина,- возразил Френсик,- это не то слово. Воображение,
начертавшее - если воображение может начертать - эту эпопею бесстыдства,-
такого воображения не хватало маркизу де Саду.
Он поднялся и протянул ей машинопись.
- Крайне желательно выслушать твое мнение,- заключил он, как бы
вернувшись на уровень собственного достоинства.
Вечером Френсик отправился к себе в Хампстед чуть ли не вприпрыжку, но
наутро вернулся тишком, и в ежедневнике Сони возникла сдержанная запись:
"Обговорим роман за обедом. Ко мне никого не пускать". Он прошел в кабинет и
запер за собой дверь.
Все утро напролет Френсик, по-видимому, был целиком поглощен голубиной
возней на соседней крыше. Он сидел за столом, уставившись в окно, иногда
звонил по телефону или черкал карандашом на листочке. Большей частью сидел
просто так. Но видимость обманчива: дух Френсика витал над привычным
литературным ландшафтом, где каждое лондонское издательство просительно
разевало клюв, где на всяком перекрестке заключались взаимовыгодные сделки и
услуги обменивались на одолженьица. Но Френсик собрался хитрить. Мало ведь