"Том Шарп. Дальний умысел (сатирический роман о литературе)" - читать интересную книгу автора

предположение.- За пятнадцать-то тысяч я бы тоже запросто нанял пьяного
шофера и раздавил бы ее прямо на пешеходной дорожке. Поделили бы с ним на
двоих пятнадцать тысяч минус сто пятьдесят - и неплохо бы заработали. А
если уж на то пошло, угробили бы заодно и мистера Гальбанума: зачем
посоветовал "Пултни" и Джеймсфорту обратиться в суд?
- Ну, клевета-то непреднамеренная,- возразила Соня.- У Джеймса и в
мыслях не было опорочить эту женщину.
- Само собой. Однако же он ее опорочил, а согласно Акту о диффамации
от 1952 года, охраняющему в подобных случаях интересы авторов и издателей,
клевета является непреднамеренной, если приняты были все разумные меры,
чтобы...
- Разумные меры? Какие такие - разумные?
- Маразматик-судья счел, что вот такие: надо было пойти в архивы
Сомерсет-Хауса и выяснить, не родилась ли в 1928 году девочка по имени
Дездемона и не вышла ли она в 1951 году замуж за некоего Хамберсона. Дальше
- просто: ищешь фамилию Хамберсон по ежегодникам Ассоциации люпиноводов;
если ее там нет, соображаешь: а не проверить ли списки членов "Женского
института" или, пожалуй, сомерсетскую телефонную книгу? Ничего этого сделано
почему-то не было, и вот, пожалуйста: с них пятнадцать тысяч, а мы -
пособники авторов, клевещущих на беззащитных женщин. Давайте шлите романы на
адрес фирмы "Френсик и Футл" - как раз угодите на скамью подсудимых. Мы
теперь изгои в издательском мире.
- Ну, уж не так все ужасно. Вляпались мы впервые, и кто же не знает,
что Джеймс - отчаянный пропойца, с него и спросу-то нет, кого он там где
обидел.
- С него, может, и нет, зато с нас есть. "Пултни" уже распорядились:
Хьюберт звонил мне вчера вечером, чтобы мы ему романов больше не слали.
Только пойдет об этом слушок - и увязнем по уши в финансовой, мягко говоря,
трясине.
- Обязательно, конечно, надо кого-то подыскать взамен Джеймса,-
сказала Соня.- Такого мастака по части бестселлеров враз не вырастишь.
- Люпины будем выращивать,- угрюмо отозвался Френсик и пошел к себе в
кабинет.
День выдался преотвратный. Телефон трезвонил почти без умолку. Авторы
интересовались, скоро ли их потянут на Королевскую скамью Высокого суда
правосудия за то, что они использовали имена однокашников, а издательства
возвращали принятые к публикации романы. Френсик сидел, снимал трубку, нюхал
табак и старался быть вежливым. Часам к пяти ему это стало совсем невмоготу,
и когда позвонил редактор "Санди график", не хочет ли он тиснуть
обличительную статейку насчет британских законов о клевете, Френсик
сорвался.
- Чего вы от меня хотите?- орал он.- Чтоб я сунул голову в петлю, а
меня бы вздернули за пренебрежение к суду? Кажется, и так этот чертов кретин
Джеймсфорт собирается опротестовать судебное решение!
- На том основании, что клеветнический пассаж про миссис Хамберсон -
целиком ваша вставка, да?- полюбопытствовал тот.- Защитник, помните, как
раз и предположил...
- Дьявол меня раздери, да я самого вас упеку за клевету!- завопил
Френсик.- От Гальбанума я стерпел такой намек, только чтоб не скандалить в
суде, а вы повторите-ка мне это при свидетелях - живо окажетесь на скамье