"Том Шарп. Флоузы." - читать интересную книгу автора

говорил о Флоуз-Холле, что у Флоузовских болот неподалеку от Флоузовых
холмов, и каждое слово окрашивалось для нее тем особым смыслом, что был
почерпнут Джессикой из романтических книг, чтением которых она заполняла
духовную пустоту своего отрочества. Пустоту, которую можно было бы сравнить
разве что с полным вакуумом.
В свои восемнадцать лет Джессика Сэндикот отличалась природным
физическим совершенством и той девственностью разума, которая была
одновременно и результатом усилий ее матери, и причиной для постоянных
материнских тревог. Точнее, незатронутость ее ума была следствием выраженной
в завещании ее покойного отца воли, по которой все двенадцать принадлежавших
ему домов по улице Сэндикот-Кресчент должны были перейти к его "любимой
дочери Джессике по достижении ею зрелого возраста". Своей жене он завещал
фирму "Сэндикот с партнером", консультировавшую по вопросам бухгалтерского
дела и налогов и располагавшуюся в лондонском Сити. Но ушедший в мир иной
Сэндикот оставил после себя не только ощутимые материальные ценности. У его
жены осталось также непреходящее чувство горя и убеждение, что
преждевременная смерть мужа, скончавшегося в возрасте всего лишь сорока пяти
лет, со всей определенностью доказывала, что в свое время она вышла замуж не
за джентльмена. Настоящий джентльмен не преминул бы оставить этот мир по
меньшей мере лет на десять раньше, покинув свою супругу в том возрасте,
когда у нее еще была бы возможность снова вступить в брак. В самом крайнем
случае, подлинный джентльмен завещал бы все свое состояние ей одной. Из
постигшего ее несчастья миссис Сэндикот сделала два вывода. Первый
заключался в том, что ее следующим мужем станет только очень богатый
человек, жить которому оставалось бы как можно меньше, предпочтительнее
всего смертельно больной. А второй вывод состоял в том, что Джессика должна
приближаться к зрелому возрасту настолько медленно, насколько это оказалось
бы возможным. Лучше всего для достижения этой цели подходило бы религиозное
образование. Пока что миссис Сэндикот не добилась успехов в первом и лишь
отчасти преуспела во втором.
Джессика побывала уже в нескольких монастырях, и сам этот факт
свидетельствовал, что планы ее матери не сбываются. Поначалу у Джессики
открылось вдруг такое религиозное рвение, что она решила постричься в
монахини, а причитающуюся ей долю наследства пожертвовать монастырю. Миссис
Сэндикот поспешно перевела ее в другой монастырь, где проповедовали менее
убедительно, и на протяжении какого-то времени все, казалось бы, обстояло
вполне благополучно. К сожалению, ангельское личико Джессики и ее душевная
неиспорченность вдохновили четырех монахинь на горячее чувство к ней, и,
дабы спасти их души, настоятельница монастыря потребовала убрать из обители
Джессику, смущающую спокойствие служительниц Господа. Выдвинутый миссис
Сэндикот бесспорный аргумент, что ее дочь не виновата в своей красоте и что,
если кого и нужно изгонять из обители, так это монашек-лесбиянок, не
произвел на настоятельницу никакого впечатления.
- Я не виню ребенка. Она сотворена для любви, - сказала
настоятельница с подозрительным чувством в голосе и явно вразрез тому, что
думала на этот счет миссис Сэндикот. - Она станет прекрасной женой
какому-нибудь доброму человеку.
- Зная мужчин лучше, чем, по-видимому, знаете их вы, - возразила
миссис Сэндикот, - могу предположить, что она выскочит за первого же
негодника, который сделает ей предложение.