"Вячеслав Шапошников. К земле неведомой: повесть о Михаиле Брусневе " - читать интересную книгу автора

Незабываемая была поездка. Как поразила его баталпашипская ярмарка!
Такого многолюдства, такого обилия всякой всячины он еще не видывал. На
длинных тесовых прилавках, на возах-мажарах глянцевито посвечивали боками
огромные полосатые арбузы, золотились дыни и тыквы, всюду развалом лежали
груды виноградных гроздьев, грунт, слив, яблок... В воздухе стоял гогот
гусей, визг поросят, в нем перепутано было ржание коней, блеяние овец,
утробное урканье упитанных кабанчиков.
Все это, вместе с многоязыким гомоном кипевшей вокруг толпы, сливалось
в один великий ярмарочный шум, от которого голова шла кругом. Глаза
разбегались от пестроты нарядов казачок, желтые черкески
казаков-новолинейцев ярко вспыхивали среди черных и коричневых бешметов и
черкесок горцев - карачаевцев, абыдхезов, темиргоевцев... Он словно бы попал
тогда в какой-то иной мир, в водоворот какой-то иной жизни, где только
успевай смотреть и слушать... Осень стояла теплая, сухая, безветренная.
Лесистые горы, подступающие к Баталпашинску с юга, млели под лучами яркого,
но не жаркого солнца. Поблескивающие, лениво извивающиеся в теплом воздухе
паутины текли куда-то на закат - за обмелевшую по-осеннему и по-осеннему
сверкающую Кубань, за обрывистые известковые кручи ее левого берега,
возвышающиеся невдалеке, над окраинными садами и крышами, будто какие-нибудь
белокаменные исполинские степы, за которыми, чудилось, скрывался от его глаз
еще более необычный, неведомый ему мир.
Той осенью, оставшись в родительском доме без обоих братьев, он так
по-новому ощущал самого себя да и на все вокруг смотрел словно бы иными
глазами...
У коновязи под окнами войскового управления не видно было ни одного
коня, из чего Михаил заключил, что атамана не было на месте, а стало быть, и
торопиться с визитом к нему не стоило. Он решил потолкаться в базарной
толчее: авось встретится кто-нибудь из одностаничников, приехавших на базар,
хотя и не надеялся на это. Время было - не для поездок на базары, да еще за
такие большие версты. В разгаре был сенокос. Об эту пору обычно начинается и
прополка кукурузы, да и жатва вот-вот должна была начаться, а там и до
взмета паров рукой подать...
Михаил вспомнил, что об эту пору, то есть в конце июня - начале июля, в
Баталпашинске, как и по всей казачьей Кубани, начинается наем работников,
по-здешнему называемый н а й м к о и.
Проезжая утром через базарную площадь, он видел множество оборванных
запыленных людей, лежавших и сидевших просто на траве, под плетнями, на
длинных крыльцах лавок и лабазов, которые были еще заперты, на тесовых
прилавках базара. Одни из этих людей ковырялись, починяя разбитую в долгой
дороге обувь, другие нашивали заплаты на ветхую одежонку, больше же было
просто спящих. Спали в самых разнообразных позах: тот - вверх лицом,
раскинув ноги и руки, тот - свернувшись калачиком, другой - уткнувшись лицом
в подложенную под голову сермягу...
Народу этого год от году все больше. Деревенские пролетарии,
безземельное крестьянство: астраханские, царицынские, воронежские мужики и
бабы... Немало приходит на Кубань таких работников и из Малороссии.
Теперь эти люди, измученные жарой и ожиданием, бесцельно слонялись по
базару. Их нетрудно было узнать среди прочего толпящегося базарного люда.
Они не подходили ни к какому товару, ни к чему не приценялись, просто
бродили взад-вперед, бедно одетые, какие-то серые, угрюмо-молчаливые, просто