"Вячеслав Шапошников. К земле неведомой: повесть о Михаиле Брусневе " - читать интересную книгу автора

правление насчет диплома, а сначала искупайся с дороги-то. Вон она -
Кубань-то! Прямо садом к ней пройдешь! - он кивнул в сторону распахнутого
окна.
Вскоре братья в сопровождении денщика ускакали на конях к своему 2-му
Хоперскому казачьему полку, стоящему под Баталпашинском лагерем вместе с
двумя полками пехоты и артиллерийским дивизионом.
Михаил отправился на Кубань, прихватив с собой полотенце, мыло и чистое
белье.
Река тут, в верхнем течении, мелка, не покрывает местами крупных
камней, усеявших ее ложе. Однако в яминах, вырытых паводковыми водами,
искупаться вполне можно, не поплавать, конечно, нет, а лишь посидеть,
погрузившись в воду по горло, поплескаться, понежиться.
Горная вода сделала свое дело: Михаил почувствовал себя легко и бодро,
смыв с себя весь пот и всю пыль долгой многодневной дороги. В двадцать пять
лет здоровому человеку немного надо для того, чтоб после самой скверной
дороги прийти в себя.
Там же, у воды, в тени старой, дуплистой, разлапистой ветлы, он как
следует перетряс и почистил свою студенческую форму. Другого платья у него
пока не было.
День между тем разгорался, жаркое кавказское солнце пекло уже вовсю.

ГЛАВА ВТОРАЯ

С реки Михаил лишь на минуту зашел на квартиру братьев и тут же
отправился в войсковое управление, находящееся рядом с базарной площадью.
Воскресный баталпашинский базар был в самом разгаре, потому все улочки
и проулки, ведущие к нему, оказались запруженными пешими и конными,
скрипучими возами и испуганно ревущим скотом. В жарком пыльном воздухе шум
стоял большой. Топот, крики, громкие разговоры на ходу, в которых
по-вавилонски перепуталось кавказское мпогоязычье, в котором то и дело
прорывалось то, что принято называть кавказским темпераментом.
Трактиры и монополии были уже открыты, а потому попадались навстречу и
пьяные. Впрочем, воскресная публика, при всем ее оживлении, имела довольно
степенный вид, завидев пьяного, люди сторонились.
Михаил улыбался на ходу, поглядывая вокруг. Все это шумное
многолюдство, все эти улочки и проулки, все эти напирающие па плетни, вроде
бы ошпаренные жарой, густолиственные сады и зеленые лесистые горы,
выглядывающие из-за них, и само ослепляющее, обливающее зноем небо - все это
было его родиной, таким родным для него кавказским мирком. В самом имени
этом словно бы сочеталось нечто болтливо-кипящее, жарко-оживленное и так
по-доброму знакомое - Б а т а л п а ш и н с к.
Ему вспомнился вдруг первый приезд сюда осенью 1877 года, за год до
окончания станичнойшколы, за год до поступления в Ставропольскую гимназию.
Шел ему одиннадцатый год. Ездил он тогда в Баталпашилск с родителями и
младшей из сестер - Дуней на осеннюю ярмарку. К той осени при родителях они
остались лишь вдвоем: Гавриил и Яков учились в Ставрополе, в гимназии, две
самые старшие сестры, Анна и Татьяна, были уже замужними казачками и жили не
в родной станице. Дуня, вскоре после ярмарки, тоже покинула родительский
дом, выйдя замуж за молоденького учителя станичной школы Долгова. На ярмарку
тогда и ездили за свадебными покупками.