"Иван Петрович Шамякин. Петроград-Брест " - читать интересную книгу автора

перчатках кулачки поднялись к его лицу, и глаза метнули прямо-таки огненные
искры.
- Я - плохая? - Но почему-то вдруг руки ее упали, она повернулась,
наклонила голову и быстро пошла навстречу ветру; вся ее маленькая фигура под
длинной и грубой солдатской шинелью выдавала оскорбление и какое-то
по-детски потешное и трогательное возбуждение. Девчонка, да и только!
Богунович смотрел на овчинную шапку, на шинель, представлял под ней ее
худенькое тело, что бывает таким горячим, и обида от ее слов сразу
улетучилась, осталось только умиление, осталась любовь, так славно
согревающая его в это суровое время, когда на голову взвалили неимоверную
ответственность - целый полк. Правда, полк тает, как свеча. Но тем больше
ответственность. Тем больше...

2

Штаб полка находился в имении барона Зейфеля - потомка небезызвестного
Бенигсена, что писал доносы на Кутузова. Сын барона до Февральской революции
был офицером Генерального штаба. В конце шестнадцатого года он инспектировал
в районе Нарочи дивизию, в которой воевал Богунович.
Инспектора днем побывали в одном или двух полках, кстати, и в его,
Богуновича, роте, им понравился в ней порядок, и командир был отмечен -
приглашен в штаб дивизии на ужин; пировали целую ночь, дулись в карты,
причем штабисты играли как шулера и обчистили окопных офицеров; он,
Богунович, спустил свои полевые за три месяца вперед, и у него долго было
гадко на душе. Переживал не за себя - ему не надо было посылать семье,
адвокат Богунович все ж таки что-то зарабатывал, хотя чаще вел дела людей,
которым нечем было заплатить, - переживал за друзей: многие из них своим
"полевым жалованьем" поддерживали семьи.
Познакомился Богунович и со старым бароном, его семьей прошлым летом,
когда полк перебросили на этот участок перед июньским наступлением. В своем
дворце барон дал бал в честь офицеров. Странно, старик и особенно его
младший сын, хромой богослов-лютеранин, высказывали довольно революционные
по тому времени взгляды - в поддержку республики. После большевистской
революции местный ревком арестовал старого барона. Но дней через десять его
выпустили, проявив гуманность, - человеку за семьдесят. А еще через неделю в
темную ноябрьскую ночь семья бесследно исчезла, вместе с ними и бывший
командир полка - подполковник Фриш, сидевший здесь, в имении, под арестом.
Никто не сомневался, что немцы сбежали к немцам, перешли линию фронта.
Полковой комитет потребовал расследования и покарания тех, кто допустил
явную безответственность и утрату бдительности. Арестовали только что
выбранного, после смещения Фриша, командира полка - штабс-капитана Егорцева.
А местный ревком даже расстрелял одного своего, отвечавшего за охрану
баронской семьи.
Между прочим, обстоятельство это - пребывание барона там, у немцев, все
время тревожило Богуновича. А сегодня, после посещения немецких позиций,
после акции, называемой евангельским словом братание, тревога переросла,
пожалуй, в страх. Что стоит, располагая такими силами, оттеснить на
три-четыре версты полк? А провокацию всегда можно учинить и во время
перемирия, кайзеровцы на это мастаки. Да еще нас же и обвинят. Ну, пойдет
нота протеста из Петрограда в Берлин... Что такое нота, когда государства