"Иван Петрович Шамякин. Петроград-Брест " - читать интересную книгу авторадикость... Выбросить на свалку истории все установления царизма, буржуазии -
чины, звания, ордена... То, что Буров нацепил, оставшись в одиночестве, кресты, действительно-таки сильно тронуло Богуновича, и он готов был защищать право солдата носить их. - Пойми: человек заплатил кровью за эти "георгин". Это очень дорогая плата - кровь. - Скоро ты оправдаешь войну за царя, за отечество... - Странная у тебя логика! И все-таки: ты можешь помолчать? - Нет, не могу. - Тогда слушай меня. Если хочешь откровенно, я тебе скажу... Я признал все декреты Советов, кроме одного... Об отмене званий, чинов... о выборности командиров. Это абсурд... Если мы хотим защищать революцию, мы должны иметь сильную армию. Сила армии - в дисциплине, в грамотных командирах. Командовать полком должен полковник Пастушенко, а не какой-то поручик... Да что поручик! Солдата запросто выбирают... Мира сначала словно собралась сбежать от его слов - обогнала шага на три, а потом повернулась к нему лицом, загородив дорогу и принуждая остановиться. Богунович увидел ее решимость спорить, доказывать и подумал: "Хорошо, что хоть отвернулась от ветра". Он знал, что сейчас услышит жестокие слова, но почему-то нестерпимо захотелось обнять ее, согреть. Как все-таки чудно меняется цвет ее глаз! Снова они зеленые. - Ах, вот чего вам, ваше благородие, захотелось, - с безжалостным сарказмом процедила Мира сквозь зубы. - Вернуть царских генералов, полковников? взять их, полковников и генералов, верных революции? Он не сразу нашелся, что сказать. А она уже не цедила - почти кричала, как на митинге: - Революционной армией будут командовать революционные солдаты! Главковерх - прапорщик. А командует не хуже вашего Духонина, по которому вы вздыхаете! - Мира, это жестоко, - попросил он милости. Наверное, она почувствовала, что хватила лишку. - Погончики да эполетики вспомнили. Ах, как вам хочется нацепить их! Тогда и он рассердился: - А ты знаешь... хочется! Если я командир полка, то должен иметь какие-то знаки своей должности, чина! Назови их как хочешь! Но знай: армия - не добровольное товарищество... Она не дала ему кончить и "выстрелила" с мальчишеской бездумностью: - А к Каледину вам, господин поручик, не хочется? Он задохнулся от обиды, морозный ветер кляпом забил рот, легкие. Как она может так? Скажи такое мужчина - он бы ответил по-солдатски! Но как ответишь этой неугомонной, одержимой девчушке, преданной идее, но слабо знающей жизнь, мало что видевшей и не очень умеющей пока анализировать, разбираться в людях и событиях? Он знал, чем можно ее допечь: однажды произнес эти слова и помнил ее реакцию - полезла, как задиристый мальчишка, с кулачками, что, кстати, его очень насмешило: она может быть и такой! Он сказал спокойно, но веско: - Ты - плохая большевичка. И плохой агитатор. Снова ее сжатые в |
|
|