"Жан-Мишель Шарлье, Жан Марсилли. Преступный синдикат " - читать интересную книгу автора

принадлежала поразительным организаторским способностям Мейера Лански. И
хоти Чарли признавал это, кое-что вопреки его теориям вызывало его
недовольство. Его раздражало, что Мейер Лански и Багси Сигел все чаще
работали в самом тесном контакте и преступный мир начал говорить о них как о
самостоятельной банде Багси и Мейера, а также что именно Мейер привел
сначала Лепке Бухалтера, а затем и Артура Флегенхаймера (он же Датч Шульц).
Последний, упрямый и жестокий, возглавлял преступников в Бронксе, который
он, будучи монополистом, наводнил спиртным. Чарли давно испытывал желание
избавиться от Шульца. Для этого у него, как он сам впоследствии вспоминал,
были серьезные основания. Он не доверял Датчу Шульцу потому, что тот, еврей
по происхождению и вероисповеданию, стал католиком и соблюдал требования
новых религиозных предписаний с особым рвением.
Луканиа говорил:
- Если он предал своего бога, он предаст и своего, друга. Вера у него,
может быть, и есть, а совести нет. У нас с ним возникнет еще немало проблем.
Но Мейер настаивал на своем, и Луканиа, чтобы избежать осложнений,
вынужден был согласиться с ним. После Датча Шульца в банду приняли Абнера
Цвиллмана, и опять-таки но протекции Мейера Лански. Абнер, он же Лонжи,
контролировал все торговые операции со спиртным в северных районах
Нью-Джерси.
Хотя, не в пример другим сицилийцам, Луканиа был склонен ценить и даже
использовать евреев, однажды он взбунтовался и, обращаясь к Костелло,
воскликнул:
- Они пересекли Красное море только затем, чтобы свалиться нам на
голову? Мейер и Багси - с ними все ясно... это наши друзья. Но ты только
посмотри, кого они нам привели: Лепке Бухалтер, Датч Шульц, Лонжи
Цвиллман... одни евреи. Это уже слишком.
Костелло пытался успокоить его:
- Все они имеют кое-что за душой, они уже показали, на что способны, и
лучше иметь их с нами, чем против нас. Ты в свою очередь можешь привлечь,
кого сочтешь нужным, чтобы восстановить равновесие.
Не глядя на него, Чарли пробурчал:
- Можешь на меня положиться...
Он тут же помчался в свою родную обитель, в "Малую Италию", устроился
там на неделю в меблированных комнатах, все свое время проводил в
бильярдных, в забегаловках букмекеров, то есть в местах, где собирались
самые крепкие парни, и внимательно прислушивался ко всем разговорам,
особенно когда речь заходила о "репутации", которую сумело себе составить то
или иное лицо. В результате он завербовал одного неаполитанца,
коротконогого, со сросшимися в сплошную черную дугу бровями, злобного,
улыбающегося только тогда, когда он наводил на кого-нибудь свой пистолет и
спускал курок. Звали его Вито Дженовезе.
- Я хочу, чтобы ты был со мной, потому что если у тебя и есть кое-что в
брюхе, то в сердце - ничего, - сказал ему Луканиа.
Тот кивнул головой. Если в сердце у него и было место для чего-нибудь
стоящего, то предназначалось оно отнюдь не для Луканиа. В дальнейшем он
продемонстрирует это достаточно красноречиво.
Больше повезло Луканиа с Альбертом Анастасиа. Невысокий, с сильным
торсом, черными как уголь глазами, крупным носом, с виду упрямый, этот
итальянец вскоре после своего переселения в Америку успел изрядно поработать