"Жан-Мишель Шарлье, Жан Марсилли. Преступный синдикат " - читать интересную книгу автора

на уголовную хронику. Его первые шаги по американской земле восхищения не
вызывали: он был обвинен в преднамеренном убийстве, и суд приговорил его к
смертной казни. При рассмотрении дела в апелляционном суде ему повезло
больше, чем свидетелям обвинения. Они не смогли предстать перед этой высокой
инстанцией. Двое мужчин и одна женщина были ликвидированы для того, чтобы
Альберт Анастасиа не попал на электрический стул в тюрьме Синг-Синг. Именно
такой парень и был нужен Луканиа, который захотел познакомиться с ним
поближе. Этот человек, сумевший избежать правосудия, впоследствии на одной
из дружеских вечеринок громогласно заявил о своей преданности Чарли:
- Ты знаешь, Чарли, держу пари, что я единственный из зубастых парней,
который тебя действительно любит.
- И остальные заткнулись, - говорил Луканиа, растроганно вспоминая об
атом.
Джо Адонис, зная, чем озабочен его хозяин, организовал ему встречу с
одним известным в преступных кругах Бруклина сицилийцем, Фрэнком Чехом,
настоящее имя которого - Франческо Скализе. Встреча оказалась успешной, и
Чех привлек к делу еще одного бандита из своего окружения, некоего Карло
Гамбино, способности которого Луканиа тут же оценил.
Сочтя, что таким образом демографическое равновесие восстановлено,
Чарли Луканиа почувствовал себя спокойнее. На самом же деле неприятности
только начинались. К активным действиям перешли сицилийцы, но не просто
выходцы из Сицилии, а люди мафии.
Доны располагали огромным опытом пребывания у власти и потому
действовали почти безошибочно. Прежде чем атаковать новые шайки, возникшие в
связи с принятием "сухого закона" и вышедшие из-под их контроля, они решили
сначала воздействовать на них уговорами.
Начали с Луканиа, поскольку он был наиболее влиятельным из всех и,
кроме того, будучи сицилийцем, прекрасно знал, что такое мафия.
В это время на трон "капо дей тутти капи" (босса всех боссов)
претендовал Сальваторе Маранзано. Свидание своему молодому земляку он решил
назначить в ресторане "Палермо", расположенном в "Малой Италии".
Сальваторе Маранзано прекрасно говорил на пяти живых языках, что для
выходца из Сицилии было фактом почти невероятным. "Но я предпочитаю
объясняться на латыни или греческом", - любил повторять он. И не
преувеличивал. Ведь именно ему пришла в голову мысль назвать Джузеппе Дото
Адонисом. Когда точно в назначенное время Чарли прибыл в условленное место,
дон Сальваторе уже находился там. Он поднялся, пошел навстречу, обнял Чарли,
дружески похлопывая его по спине и приговаривая: "Я приветствую юного
Цезаря...,", после чего разразился длинной назидательной тирадой на латыни.
Ошеломленный Луканиа скромно заметил:
- Я не понимаю... На сицилийском, если ты хочешь...
Поведение Маранзано вдруг круто изменилось. Большой специалист по части
политики кнута и пряника, он произнес с упреком:
- На сицилийском, просишь ты? А ты часом не забыл свою Сицилию? Мне
сказали, что ты, так же как и я, при крещении получил имя святого
спасителя - Сальваторе. Но почему же тогда ты выбрал себе имя Чарли, как
какой-нибудь безбожник американец?
Ошеломленный Луканиа стоял как истукан.
- Хорошо, это грех молодости. Но грех стыдиться лучшего из всех
возможных происхождений... Я должен был напомнить тебе это. Теперь садись за