"Меир Шалев. Голубь и Мальчик" - читать интересную книгу автора

этот зануда. Когда Тирца смеется, я тоже радуюсь, потому что этот громкий
смех можно счесть за похвалу моей шутке.
- Где ты?
- В "Царе Давиде". Так ты едешь?
Она снова смеется. В самом деле, хорошее предложение, что и говорить:
она и я, и кровать, и окно с луной и стенами Старого города, соблазнительная
сделка, но завтра утром ее ждет большая заливка бетона на Хайфском
побережье, и еще ей назначены две встречи с людьми из министерства обороны -
с одним поцем из строительного отдела и с одним симпатягой из финансового, -
"и я надеюсь, что мы еще успеем встретиться в нашем доме, там надо решить
несколько вопросов".
"Наш" я проигнорировал. Спросил, какие именно вопросы.
- Как обычно. Краски, плитки, профили на окнах. Не беспокойся. Я все
решу сама. Ты должен только присутствовать собственной персоной.
- Завтра. Я только закончу с этими американцами и сразу же приеду.
- Как они?
- Ты не поверишь - один из них был в Паль-махе.
- Ты меня юбишь?
- Да и да, - предвосхитил я ее следующее постоянное: "Ты по мне
скучаешь?"
- Хочешь знать, что мы еще успели сделать с ремонтом?
- Я хочу тебе рассказать, что этот человек вдруг припомнил.
- Рассказы только в постели. Перед сном.
- Я в постели.
- Мы оба. Не только ты. Завтра ночью. Отпразднуем полнолуние, и ты мне
все расскажешь. И привези мне "сэнвиш с яичницей" из закусочной Глика. Пусть
положат побольше соли, а мой острый перец пусть поджарят немного на огне.
Скажи им, что это для меня. Не забудь. Для дочери Мешулама Фрида!
Я оделся, глянул в зеркало, решил отказаться от еды, от важного члена
кнессета от оппозиции и от его противоположных мнений, разделся, вернулся в
слишком широкую кровать, ненадолго забылся в раздражающе чуткой дремоте с
видом на полную луну и древние стены, очнулся с ощущением еще большей
усталости, чем раньше, снова оделся и спустился в бар.

4

Старый лев ждал меня в угловом кресле, благоухающий и бодрый. Глаза и
часы сверкают в полутьме, седая грива тщательно промыта, глубокие морщины,
торчащие белые брови.
- Я тебя заждался. - Он привстал мне навстречу, то ли из вежливости, то
ли демонстрируя свое преимущество - в годах, в росте, в знании, наконец. Его
глаза видели, а мои нет. Его уши слышали, а моим только кажется, будто они
слышат. Его мозг - пласты воспоминаний, мой - груда предположений.
- Мне сказали, что едет важная делегация из Америки, - сказал я, - но
ни словом не упомянули, что среди них будет парень из Пальмаха.
- Хочу тебя поблагодарить, - сказал он. - В большинстве этих мест я ни
разу с тех пор не был, боялся, что будет очень трудно.
- Наверняка не так, как тогда, на войне.
- Ты не поверишь, но в каком-то смысле тогда было легче. Тогда я был,
как говорится, молодой жеребчик - так и рвался в драку, ко всему был готов и