"Борис Шахов. Черная шаль с красными цветами " - читать интересную книгу автора

судья. Теперь уж куда денешься, придется до конца помочь.
С сердца у Феди будто тяжелый камень свалился. Отец на ветер слов не
бросал и даже перед родными своими, самыми близкими, слова своего не
нарушал.
- Ты знаешь, батя, он хороший, Илья. Нисколько не задается и нисколько
не важничает. Хоть с машинами работает.
- Ладно, хвали давай, хвали. Немало ты с ним зверя тропил, не одного
медведя взял... Как же! У нас тут не больно-то позадаешься, если не знаешь
даже, в какую сторону ноги направить, чтобы из лесу выйти... Тут, брат, все
сговорчивые, особенно без проводников.
Федя осекся в своих похвалах, но все же добавил:
- Да видать человека-то.
- Снаружи - видать. А чтобы суть схватить, сердцевину, что у него на
душе да на сердце - много каши надо выхлебать из одного котелка... Да и то
еще просчитаешься. Ладно, матери я сам расскажу. Чтоб нам на троих
приготовила. Да и на дорогу вам потребуется. Мать на кривой не объедешь.
Отец погладил рукоятку грабелек, поднялся со скамейки.
- Тебе придется на Ошъель завтра утром идти. Сегодня возьми топор да
посмотри подсеку. Проверь загородку. Очень добрая рожь поднялась, не
потоптал бы скот. Сам я по дому кое-чего поделаю. Да накомарник еще один
нужен, зашевелились уже, черти проклятые. Еще пара таких теплых дней -
деваться некуда будет, заедят.
...Обратно Федя вернулся уже к вечеру. До подсеки было не столь далеко,
самое большое верст пять. По сосновому бору идти не жарко, и ногам приятно в
легкой кожаной обутке с подстилкой из ржаной соломы. На подсеку пришел и
невольно заулыбался: между редкими соснами густо щетинилась рожь выше колен,
а верхушки стеблей уже в трубку заворачивались! Чудеса, да и только. После
того, как отожгли этот кусок лесной земли, отец, еще прошлым летом, горстями
разбросал зерна ржи прямо в золу. А Федя, приспособив комель елки с толстыми
сучьями, таскал его за Серко вместо бороны между деревьями, царапал
выжженную землю. Нынче черная земля зазеленела веселой зеленью - глаз
радуется. Федя обошел загородку - жерди, привязанные к соснам с помощью
молодых, расколотых пополам елочек. Ни одна не сломалась, не упала, никто
подсеки не потревожил, Гордей и Агния ждали брата, усевшись на помосте -
взъезде на сеновал. Похвалились:
- А мы еще до обеда все сделали, всю картоху обтяпали!
- Мы тебе баню протопили.
- А воду носили вдвоем, ведро повесили на коромысло, на серёдку и
тащили за концы, нисколько не выплёскивало. Хочешь, покажем?
- Да знаю я, как это,- засмеялся Федя, довольный заботами о себе.
Только все изошли на крыльцо, мать позвала ужинать: пока баня настаивается.
Глаза у матери были красные, будто бы заплаканные. Федя догадался: отец
рассказал ей про Илью. Переживает мать. Посредине стола была деревянная
миска с кислой перловой похлебкой, приправленной сметаной. Кислый пирог с
сывороткой. Два ячменных хлебца, разломленных пополам, и один целиком. Федя
взял полхлебца, но мать протянула ему целый:
- Федюшко, это тебе. Ты с дальней дороги вернулся...
- Хватит и этого,- отказался он,- чай, не дрова рубил...
Ели без спешки, степенно, не стремясь опередить друг дружку. Черпнет
батя ложкой в миске, после него и остальные тянутся, потом ждут, пока он