"Георгий Шах. Берегись, Наварра! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

поручено завтра утром доставить вас в Фонтенбло. А сегодня вы можете
удобно устроиться в этой гостиной. Из кухни его величества сюда будет
доставлен отменный ужин. Чтобы вы не скучали, я готов составить вам
компанию". - "Премного обязан государю, - говорит Ольсен, - но не смею
злоупотреблять его гостеприимством". - "И не думайте отказываться", -
возражает офицер. "Значит ли это, что я арестован?" - спрашивает Ольсен.
"Упаси бог!" - восклицает офицер с жаром и слегка подталкивает своего
нового друга, как он его называет, в спину. Тому не остается ничего
другого, как войти в комнату. Дверь за ними закрывается.
Экран погас, стена приняла свое прежнее обличье.
- В чем дело, - спросил Лефер, - у вас кончилась пленка?
- Нет, конечно. Но все, что случилось дальше, можно было снять только
со стороны. Вам придется довольствоваться моим рассказом.
Когда мы вошли, меня ожидал сюрприз: в стороне от дверей за круглым
столом играли в кости два гвардейца. Итак, я взят под надежную охрану.
Король явно решил не расставаться со мной. Не мог же он в самом деле так
просто отпустить человека, владевшего тайной его судьбы. И природное
мягкосердечие не помешает его христианнейшему величеству применить пытки,
чтобы выжать из меня эту тайну.
Словом, надо было действовать немедленно, пока за мной опять не
захлопнулись - и уже навсегда! - тяжелые кованые ворота Бастилии. Тогда
уже не помогли бы никакие технические хитрости, которыми столь
предусмотрительно вооружили меня ваши молодцы, Лефер. Впрочем, и сейчас не
было гарантии, что мне удастся бежать. Их было против меня трое, да
вдобавок я не имел права убивать.
Все эти соображения промелькнули в моей голове в доли секунды. Решив,
что мой главный козырь - внезапность, я подставил офицеру подножку и
сильно толкнул его в грудь. Он упал и покатился по полу, гневно
чертыхаясь. Я кинулся к двери, рассчитывая выскочить наружу и скрыться в
наступивших сумерках. О ужас, дверь была заперта снаружи! Ко мне уже
подбегали с обнаженными шпагами гвардейцы, и не оставалось ничего иного,
как принять бой. Я должен был справиться с этой парой вояк, пока к ним не
присоединился их бравый начальник.
Выхватив свою шпагу из ножен, я стал размахивать ею, как дубинкой. Это
на мгновение привело моих противников в замешательство, они никогда,
разумеется, не видывали подобной манеры фехтования. Перекинувшись
репликами, смысла которых я не уловил, гвардейцы стали теснить меня с двух
сторон. Полагаю, у них был приказ беречь мою жизнь, и убивать меня они не
собирались, разве что чувствительно царапнуть. К нам уже приближался
офицер, держась одной рукой за голову: при падении он стукнулся о каминную
решетку.
Медлить дальше было нельзя. Сорвав плащ, я швырнул его на голову одного
из нападавших и на секунду обезопасил таким образом свой тыл. Затем я
сложился пополам и метнулся к другому, сильно ударив его головой в пах.
Тот взвыл от боли и, скорчившись, отполз в сторону. Теперь предстояло
сразиться с офицером, который надвигался на меня с обнаженной шпагой и
угрюмой отвагой на лице. Этот малый явно готов был наплевать на приказ
своего монарха и выпустить из меня кишки, чего бы потом это ему ни стоило.
Когда наши шпаги скрестились, я нажал кнопку, спрятанную в эфесе...
- Почему вы не сделали этого раньше? - перебил Гринвуд.