"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

заняты этим делом. Недавно в "круглом столе" журнала "Иностранная
литература" было высказано много серьезных упреков литераторам, что боятся
они (кого или чего - интересно?) разъяснять бесталанность и реакционность
Солженицина. Но раньше уже отличился Войнович целым романом - грязным
пасквилем на Солженицина.
"Помрачение рассудка", "пятая колонна советской пропаганды", "проповедь
о великорусском национализме" и "черносотенные инсинуации" - это В.
Белоцерковский о Солженицине, в таком же точно духе, что давние доносы
Биль-Белоцерковского на Булгакова! И других современников не минуло.
"Главное - в астафьевском мировоззрении, основная черта которого, на мой
взгляд, - беззастенчивость". "Примитивный, животный шовинизм, элементарное
невежество" (о нем же). "Мракобесие Распутиных...". "Белов лжет...".
""Лад" - ложь". Так: от Пушкина до наших дней.
Наиболее типичная в этом потоке литературы повесть В. Гроссмана "Все
течет". Если 10 лет назад я мимоходом упомянул о ней как о малоизвестном
произведении, но предтече всего направления, то сейчас она широко
опубликована и подкреплена публикацией тоже ранее неизвестного яркого романа
Гроссмана "Жизнь и судьба", а особенно его колоссальной рекламой. Схема
повести: герой, выйдя из лагеря, пытается осознать происшедшее с ним и
страной. Виновен Сталин? - нет, он приходит к мысли, что многие
отталкивающие черты восходят к Ленину. Значит, Ленин? Нет, герой идет
глубже. В конце книги он излагает свое окончательное понимание. Причина - в
"русской душе", "тысячелетней рабе". "Развитие запада оплодотворялось ростом
свободы, а развитие России - ростом рабства". Сто лет назад в Россию была
занесена с Запада идея свободы, но ее погубило русское "крепостное, рабское
начало. Подобно дымящейся от собственной силы царской водке, оно растворило
металл и соль человеческого достоинства". И в других странах иногда
торжествовало рабство - но под влиянием русского примера. "По-прежнему ли
загадочна русская душа? Нет, загадки нет. Да и была ли она? Какая же загадка
в рабстве?" В повести как будто с сочувствием описываются крестьяне, мрущие
от голода при коллективизации. Но в конце читатель понимает: это их
собственная рабская душа заморила их, да еще насаждала рабство вне их
страны. Такая концепция глубинного отрицания России и всей ее истории
встречалась мне до того лишь однажды - в основном идеологическом
произведении национал-социализма - "Миф XX века" Розенберга. Там та же схема
русской истории. Русские - неполноценные, природные рабы. Их государство
создали немцы-варяги. Но постепенно растворились, потеряли расовую чистоту.
Результат - монгольское завоевание. Второй раз германцы создали русское
государство и культуру в послепетровское время, и опять их захлестнула
расово-неполноценная стихия. Концепция Розенберга последовательнее, так как
явно формулирует практическую цель: новое завоевание России и германское
господство, застрахованное на этот раз от растворения высшей расы
неполноценным народом!
Повесть Гроссмана подводит к самому злободневному вопросу, осмыслению
революции и последовавшей цепи трагедий. Еще 10 лет назад вопрос казался
лишь темой для рассуждений идеологов, теперь же он встает перед каждым. И
звучит ответ, уже давно заготовленный, но сейчас внедряемый мощью средств
массовой информации: причина в русской традиции, русской истории, русском
национальном характере (как у Гроссмана).
Тут Россия предстает даже злой силой, загубившей западные