"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

даже и вернувшись в Англию, они по своим взглядам оставались эмигрантами,
чужаками. Излюбленным образом их литературы был странник, беглец, пилигрим.
Узкие общины "святых" постоянно подвергались очищениям, отлучениям от
общения, охватывавшим иногда большинство общин. И "обреченные", согласно
взглядам пуритан, должны были быть подвергнуты дисциплине их церкви, причем
здесь вполне было допустимо принуждение. Пропасть между "святыми" и
"обреченными" не оставляла места для милосердия или помощи грешнику -
оставалась только ненависть к греху и его носителю. Особым предметом
обличений и ненависти пуританской литературы были крестьяне, потерявшие
землю и толпами отправлявшиеся в города в поисках работы, а часто
превращающиеся в бродяг. Пуритане требовали все более и более строгих
законов: превозносили порку, клеймение раскаленным железом. А главное -
требовали защиты "праведных" от соприкосновения с нищими бродягами. Именно
из духа пуританизма в XVIII веке возникла страшная система "работных домов",
в которых бедняки находились почти на положении каторжников.
Литература пуритан стремилась оторвать "святых" от исторических
традиций (которые были традициями "людей мира"), для "святых" не имели силы
все установленные обычаи, законы, национальные, династические или сословные
привязанности. Это была в самом своем принципе нигилистическая идеология. И
действительно, пуритане и призывали к полной переделке мира, всех
существующих "законов, обычаев, статусов, ордонансов и конституций". Причем
к переделке по известному им заранее плану, Призыв "строить на новом
основании" подкреплялся у них знакомым уже нам образом "построения Храма",
на этот раз - восстановления Иерусалимского Храма после возврата евреев из
пленения.
Как утверждает Макс Вебер, реальная роль кальвинизма в экономической
жизни заключалась в том, чтобы разрушить традиционную систему хозяйства. В
английской революции его решающая роль состояла в том, что, опираясь на
пуритан и еще более крайние секты, новому слою богачей удалось опрокинуть
традиционную монархию, пользовавшуюся до того поддержкой большинства народа.
2. В эпоху, следующую за французской революцией, можно наблюдать очень
похожее явление. Так, и 30-е и 40-е годы XIX века в Германии вся духовная
жизнь находилась под влиянием философского и политического радикализма:
"Молодая Германия" и "левое гегельянство". Его целью было разрушение (как
тогда говорили - "беспощадная критика" или "революционирование" всех основ
тогдашней немецкой жизни: христианства, философии, государства, общества.
Все немецкое переименовывалось в "тевтонское" или "пруссаческое" и
становилось объектом поношений и насмешек. Мы встречаем знакомые читателю
утверждения, что немцы лишены чувства собственного достоинства, что им
свойственна ненависть ко всему чужому, что их история - цель подлостей, что
их вообще трудно считать людьми. После Гете, Шиллера, немецкого романтизма
Руге писал: "Мы, немцы, так глубоко отстали, что нам еще надо создавать
человеческую литературу".
Немецкий патриотизм отождествлялся с реакционностью, наоборот,
преклонялись перед всем западным, особенно французским. Был в ходу термин
"профранцузский антипатриотизм". Высказывались надежды, что французы опять
оккупируют Германию и принесут ей свободу. Модной была эмиграция во Францию,
в Париже жило 85 000 немцев.
Типичным представителем этого направления был Гейне. Предметом его
постоянных злобных, часто грязных и от этого уже и не остроумных нападок