"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

кристаллизоваться в нечто народоподобное только вокруг новой интеллигенции".

Концепция элиты, "избранного народа" для автора является необсуждаемым
догматом, обсуждается только - где элиту найти:

"Рассчитываю на интеллигенцию вовсе не потому, что она хороша...
Умственное развитие само по себе только увеличивает способность ко злу...
Мой избранный народ плох, я это знаю... но остальные еще хуже".

На этом пути наши авторы неизбежно должны встретиться с очевидной
логической трудностью, так что с нетерпением ожидаешь, когда же они на нее
натолкнутся. Ведь если русское сознание так проникнуто раболепием, обожанием
жестокой власти, мечтой о хозяине, если правовые традиции нам абсолютно
чужды, то как же такому народу привить демократический строй
демократическими методами, да еще в ближайшем будущем? Но оказывается, что
для авторов здесь и затруднения нет. Просто тогда русских надо сделать
демократичными, хотя бы и недемократическими методами. (Руссо называет это:
заставить быть свободными.) Как пишет Шрагин:

"При деспотиях не большинство решает. Конечно, это противоречит идеалам
демократии. Но и наилучший из идеалов вырождается в утопию, когда он тесен
для вмещения реальности".

И это заявление, столь поразительное своей откровенностью, не вызвало,
кажется, никакой реакции в эмигрантской прессе, так подчеркивающей в других
случаях свою демократичность!
Перед нами какой-то слой, очень ярко сознающий свое единство, особенно
рельефно подчеркнутое резким противопоставлением себя всему остальному
народу. Типичным для него является мышление антитезами:

творческая элита - оболваненная и развращенная масса избранный народ -
мещанство европейски образованная и демократически настроенная
интеллигенция - вечная мерзлота вменяемые - невменяемые племя гигантов -
человеческий свинарник

(последнее - из самиздатской статьи Семена Телегина "Как быть?").
Слой этот объединен сознанием своей элитарности, уверенностью в своем
праве и способности определять судьбы страны. По-видимому, в существовании
такого социального слоя и находится ключ к пониманию той идеологии, которую
мы рассматриваем.
Этот социальный феномен стал бы, вероятно, понятнее, если бы его можно
было включить в более широкие исторические рамки. И действительно, по
крайней мере в одной исторической ситуации подобное явление было подробно и
ярко описано - в эпоху Великой французской революции.
Один из самых интересных исследователей французской революции (как по
свежести его идей, так и по его удивительной эрудиции) Огюстен Кошен в своих
работах обратил особое внимание на некий социальный, или духовный, слой,
который он назвал "Малым Народом". По его мнению, решающую роль во
французской революции играл круг людей, сложившийся в философских обществах
и академиях, масонских ложах, клубах и секциях. Специфика этого круга