"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

западного типа" и "тоталитаризм". Ни рост организма, ни поведение всего
живого никогда не основывается на выборе между двумя возможностями, но
всегда среди бесконечного числа непрерывно друг в друга переходящих
вариантов. Зато элемент вычислительной машины должен быть сконструирован
именно так, чтобы он мог находиться лишь в двух состояниях: включенном и
выключенном.
И необходимый вывод из этой концепции: выделение "творческой элиты" и
взгляд на весь народ как на материал для ее творчества очень ярко отразился
у наших авторов. Приведем несколько примеров того, как они характеризуют
отношение своего круга к остальному населению. При этом мы встретимся с
такой трудностью - эти авторы характеризуют тот круг, с которым они себя
явно отождествляют, различными терминами: интеллигенция (чаще), диссиденты
(реже), элита, "избранный народ"... Я предлагаю временно совершенно
игнорировать эту терминологию, а исходить из того, что мы имеем пока нам не
известный слой, некоторые черты которого хотим восстановить. К вопросу же о
том, в каком отношении этот слой находится к интеллигенции, диссидентам и т.
д., мы вернемся позднее, когда представим его себе конкретнее.
Итак, вот как понимает ситуацию "Горский":

"...Старое противоречие между "беспочвенной интеллигенцией" и народом
предстает сегодня как противоречие между творческой элитой и оболваненными и
развращенными массами, агрессивными по отношению к свободе и высшим
культурным ценностям".

Причем в то же время:

"Необходимо отметить также, что новая оппозиционная интеллигенция, при
всем ее отрыве от народных масс, представляет тем не менее именно породившие
ее массы, является как бы органом их самосознания".

Точка зрения Шрагина такова:

"Помимо тонкого слоя европейски образованной и демократически
настроенной интеллигенции, корни диссидентского движения натолкнулись на
толщу вечной мерзлоты".

И более того:

"Интеллигент в России - это зрячий среди слепых, ответственный среди
безответственных, вменяемый среди невменяемых".

Итак, "европейски образованная и демократически настроенная
интеллигенция" созрела для того, чтобы большинство народа объявить
НЕВМЕНЯЕМЫМ! А где же место невменяемому, как не в психушке?
Наконец, взгляд Померанца:

"Религия перестала быть приметой народа. Она стала приметой элиты".
"Любовь к народу гораздо опаснее (чем любовь к животным): никакого порога,
мешающего стать на четвереньки, здесь нет". "Новое что-то заменит народ".
"Здесь...складывается хребет нового народа". "Масса может заново