"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

Обратная точка зрения, которой, по-видимому, придерживается Янов,
заключается в том, что человечество квантуется только на отдельные личности,
а не на нации. Точка зрения не новая. Человечество, распыленное (или
"квантованное") на ничем друг с другом не связанные индивидуумы, - таков,
по-видимому, идеал Янова.
Но существует и еще более радикальное направление мысли. Вместо того
чтобы бороться с национализмом, предупреждать о его опасности -
утверждается, что спора и вести-то не о чем, так как народа вообще нет. Мы
уже приводили утверждение: "народ оказался мнимой величиной" ("Горский").
Особенно подробно и с любовью эту мысль развил Померанц:

"Народа больше нет. Есть масса, сохраняющая смутную память, что
когда-то она была народом и несла в себе Бога, а сейчас совершенно пустая...
Народа, в смысле народа-богоносца, источника духовных ценностей, вообще нет.
Есть неврастенические интеллигенты - и массы... В нашей стране остались
только следы народа, как следы снега весной... То, что у нас обычно называют
народом, совсем на народ, а мещанство".

Итак, если в прошлом у русского народа не было истории, то в настоящем
нет уже и русского народа...
Эти мысли естественно вытекают из концепций, рассмотренных в
предшествующем параграфе. В русской истории авторы не видят ничего, кроме
тирании, раболепия и бессмысленных, кровавых судорог. Померанц разъясняет:

"Так в России вообще делается история. Русский народ трепещет и пятится
перед грозным самодержцем, который его режет на части, как Иванушку, и
спекает заново. Потом, когда спечется признает хозяина своим и служит
верой-правдой".

Или в поэтической форме Галич:

Что ни год - лихолетье, Что ни враль - то мессия.

Если принять этот взгляд, то действительно попытка строить будущее на
основе ТАКИХ традиций может кончиться лишь еще одной катастрофой. Мнение
одного из авторов, что "Россия не имела истории", другие, может быть,
отклонили бы как полемическое преувеличение, но по существу все их взгляды
приводят к этому выводу: Истории, как того чрева, в котором вынашивается
будущее народа, Россия, согласно их точке зрения, не имела. На чем же тогда
строить будущее этой страны? Ответ дает второй основной тезис, выдвигаемый
рассматриваемой нами литературой: на основе чужого опыта, заимствуя как
образец современную западную многопартийную демократию. Именно то, что это
опыт чужой, не вырастающий органически из русской истории, делает его
привлекательным, так как дает гарантию, что он не заражен теми ядами,
которыми пропитано, по мнению авторов, все наше прошлое. Наоборот, поиски
какого-то своего пути неизбежно вызовут, как они полагают, цепь новых
катастроф. Янов, например, считает это основным вопросом, "который сейчас,
как и много поколений назад, разделяет русское диссидентское движение -
является ли Россия европейской страной, или для нее существует особый,
собственный путь развития..."