"Михаил Шабалин. И звуки, и краски" - читать интересную книгу автора

Ли увидит убогое их жилище, Сейю, лежащую пластом...
- Нет! Нет! - почти закричал он.- Не надо! В другой раз!.. Потом!..
Конечно, и Ли-Лин с матерью, жили небогато, но что ни говори, в доме, а
не в землянке. И хоть без мужчины, однако не инвалиды, как тетка Сейя...
Идя домой, Беско раздумывал, а что, собственно, он делает в доме?
Перебирая свои обязанности, к стыду своему убедился, что делает не так
много, и что Сейя при всех своих грехах и немощах, однако же как-то содержит
дом, чем-то кормит его - Беско. А он стесняется тетки. И того, что она
"нюхает", и того, что грубиянка она, известная на весь район и вообще
личность почти анекдотическая, поскольку рассказы о жизни тетки, о ее бурной
молодости и буйной старости, он слышит от совсем незнакомых людей.
Дома было натоплено, в печи стоял чугунок с похлебкой из баркусов и
концентратов, что выдавались ветеранам под видом мяса. Тетка спала,
укрывшись старым пальто. Беско ел и с ужасом, будто только что прозрел,
вспомнил, что он давно уже не приносил домой талонов ни на дрова, ни на
продукты... А все потому, что учится кое-как... Подавившись запеченным
баркусом, закончил обед и стал думать над тем, что он сможет сделать по дому
немедленно, сам, сейчас же... как мужчина и хозяин.
Обнаружилось, что дел не просто много... Их была прорва! Без
напоминаний наносил воды. С запасом. Чтобы Сейе, возникни у нее нужда
стирать, не потребовалось бы самой носить воду. Потом он утеплил дверь в
сенях, набив мешковину соломой, и прибрал в хлеву, потом, стараясь не
встретиться взглядом с удивленной Сейей, пошел колоть дрова. По ходу дела
починив ручку у ржавого колуна, мальчик вышел под навес, натаскал в кучу
мерзлых чурбаков, установил один на изрубленный торец лесины и,
размахнувшись, крепко, с оттяжкой ударил по чур-
баку. Но пока он размахивался, пока бил, чурбак установленный неровно,
начал падать, и удар вышел скользящий, пустой, отбросивший чурбак далеко на
середину двора.
- Топтун тя задери...- выругался Беско, едва удержав в руках
отрикошетивший колун.
Он поглядел на беглый чурбак со злом, и тот заерзал по снегу.
- Иди сюда! - с угрозой проговорил он, после чего уже совершенно
злобно, поельдфебельски повторил приказание:
- И-и-и с-су-а-а!
Виноватый чурбак, пошатываясь, встал и двинулся к Беско.
- Залезай!
Чурбак шатался как пьяный, ходил вокруг до около, но забраться на
лесину не смог.
Беско перевел дух и вытер вспотевший лоб. "Да-а... это тебе не крякушу
в форточку засунуть..." - сказал он себе. Сосредоточение на своих мысленных
руках требовало затрат огромной энергии и удавалось не всегда. Нужно было
разозлиться, или обрадоваться, или... испугаться, как это было тогда, в
первый раз. Старый ужас захолодил живот при воспоминании о том, как он тогда
падал с крыши сарая. Страшная, нелепая смерть была неминуема... Ни
увернуться, ни отпрыгнуть... Тогда даже не успел понять, что произошло. Он
оттолкнул секиру в сторону. Чем? Как? Некогда было разбираться: сильно
расшиб себе лицо о ящик, содрал колени. Но ведь остался жив! А еще тогда
появилось вот это самое чувство раздвоения. Еще одни руки - невидимые, еще
один он сам. И этот второй - невидимый, был неуклюж. Да и сил у него, у