"Тим Северин. Последний Конунг ("Викинг" #3) " - читать интересную книгу автора

мне не знаком.
- Скоро познакомишься, - сухо отозвался орфанотроп. - Чужеземцев я
приказал перехватить при входе в пролив. Их отведут в район святого Мамаса
на той стороне Золотого Рога и задержат там, подальше от города, пока не
выяснятся их намерения. Вот туда-то ты и отправишься. Я желаю знать, кто они
и зачем явились. Если это русы, ты поймешь их язык, когда они будут говорить
между собой, а ты кажешься человеком достаточно сообразительным, чтобы
составить собственное мнение и задать правильные вопросы. После чего
вернешься и лично доложишь о своих наблюдениях.
- Хорошо, ваше превосходительство, - ответил я, начиная думать, что
понапрасну подозревал Иоанна. - Когда вы ожидаете прибытия чужеземцев?
- Через три дня, - ответил он. - Теперь ступай к моему старшему
хартулярию. Он выдаст тебе предписание. Ты будешь числиться сопровождающим
представителей дромоса. - Он замолчал, а потом произнес нечто такое, что -
как он и намеревался - напомнило мне о словах, произнесенных мною, когда я
передал ему послание, из-за коего я покинул свое место возле басилевса. -
Тебе ведь известно, что логофет дромоса отвечает за иностранные сношения,
тайную службу и посольства, равно как и за имперскую посыльную службу -
любопытная смесь, не правда ли? - в то время как деканы - это дворцовые
посыльные. Посему пусть люди из дромоса занимаются этими пятью сотнями
варваров, но ты будешь моими глазами и ушами. Я желаю, чтобы ты подслушивал
разговоры этих чужеземцев для моего сведения.
Разговор подошел к концу. Я заглянул в глубоко сидящие глаза
орфанотропа. И с ошеломительной ясностью понял, почему он уверен, что я буду
работать его соглядатаем, даже против соотчичей. Все было именно так, как
сказала Пелагея: не имеет значения, замышлял ли орфанотроп возвести своего
брата Михаила на трон. Басилевс Роман умер во время моей смены, когда я
отвечал за его безопасность. Иоанн был свидетелем, как я нарушил устав, и
мог призвать меня к ответу в любое время, когда ему заблагорассудится. Я был
в его власти. Но при этом он был слишком умен, чтобы высказать это напрямик.
Он предпочел положиться на мой страх и сделать меня своим человеком.
Таким вот образом спустя три дня после разговора со зловещим братом
басилевса я оказался на борту маленькой лодки, идущей на веслах через
покрытые рябью воды Золотого Рога по направлению к Мамасу, месту высадки
русов. В лодке, кроме меня, еще два чиновника из секретариата дромоса,
весьма угрюмого вида. Судя по всему, они считали это ужасное поручение сущим
наказанием - их вырвали из тихих убежищ их присутствий и послали беседовать
с шайкой неотесанных варваров-северян. Один из них морщил нос от отвращения,
подбирая свое одеяние, чтобы подол не намок в воде, плещущейся на днище
лодки. Поскольку оба были при исполнении, то надели парадные облачения,
обозначавшие их чин. Плащ у этого имел зеленую кайму, и я понял, что он -
государственный служащий высокого ранга, и подумал - не говорит ли и он
по-норвежски. Палата дромоса содержала обученных толмачей, и было бы вполне
в духе орфанотропа послать не одного, а двух соглядатаев, чтобы сопоставить
их наблюдения.
Когда наша лодочка подошла к месту высадки, вид дюжины кораблей,
стоящих на якоре, вдруг пробудил во мне тоску по северным краям.
Моноциклоны, как назвал их орфанотроп, были уменьшенной копией изящных
морских судов, какие я знал всю жизнь. Корабли, стоявшие в Мамасе, были не
так искусно построены, как настоящие морские суда, но вполне годились для