"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автора

картузы...
- Молчи, Яша...
- Не замолчу! Это про меня написано в тражедии:
Простри к мучительству немилосердну власть;
Всё легче, нежели перед тобой мне пасть...
В это время дверь приоткрылась. Сквозь щель голова чья-то
сунулась и продолжила:
Что предан я тебе, ликуя в пышном чине,
Благодари моей нещасливой судьбине! -
Глаза на толстом лице смешливые, цветом, как ягоды, голубые.
- Отменно! На театре плескал бы вам! - За головой в дверь всунулись
плечи. - Полагал, что с пути-дороги почиваете... но, услыша голоса
ваши...
- Милости просим... за честь сочтём... Имени-отчества ещё не
ведаем! - откликнулся Фёдор.
- Семён Кузьмич Елозин, - церемонно представился при входе
низенький человечек, - человек великой обиды и напраслины. Служил в
сенате чином коллежского регистратора, а ныне за пьянство определён
тем же чином в академию всех наук...
- Разумею, питомцы ваши счастливы в науках под вашим попечением!
- Сдаётся и мне... Хотя по совести... и там, несмотря на чин,
дран на конюшне и от службы отставлен. Числюсь теперь за
подполковником Сумароковым... Почерк имею, когда не пьян, отменный!
- У господина сочинителя! - воскликнули комедианты...
- Именно-с! Невозможная трудность в науке состоять при ихнем
характере... Прощения, судари, прошу, кто из вас ярославской
купеческой статьи Волков Фёдор Григорьевич будет?
- Ну, я... - подивился Фёдор. - Откудова ведомо вам имя моё и
звание?
- Наслышан от господина моего, подполковника Сумарокова, которым
послан вам встречь письмо самоличное их доставить.
- Письмо? Мне? От Сумарокова?!
- Это, Григорьич, как вестник в трагедии, - замер Дмитревский.
Яшка же, придя в восторг, на пол повалился, ногами задрыгал.
- Однако где же письмо, - руки Семёна Кузьмича торопливо зашарили
по карманам, на лице испуг - нету! - Сказал Александр Петрович: "Не
оброни!" Вот и сглазил! Государи мои милостливые, где ж оно? А! Вот!
Разве можно утерять! Их высокоблагородие больше тростью сердятся -
набалдашник серебряный с полфунта весом, купидон голый в одних
крыльях... как аукнет!..
- Дай, мучитель! - не выдержал Фёдор, вырывая письмо. Руки
дрожали, ломая печать.
"...Будучи ранее сего уведомлён о вас и театре вашем, порадован
вестью, что милостливая государыня наша повелела прибыть вам ко двору
для показа искусства вашего. Было сие для меня радостью великой, ибо
время настало быть российскому театру, как быть и российской трагедии
и комедии. Ежели моё перо и каково оно, о том и по плохим переводам
все ученейшие в Европе знают, - не худо было бы, чтобы и вся Россия
своего Вольтера знала, а для сего надлежит и своих Лекенов(16) и
Дюменилей(17) к вящей славе Мельпоменовой иметь. Отписал мне Майков,