"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автора

другие резоны!
- Цыц, - простонал Носов, - замри!
- ...И кто им для того ещё потребен будет, привезти в
Санкт-Петербург для играния комедий...
- Святители-угодники! - ахнула Матрёна.
- ...Посему надлежит для скорейшего их сюда привозу ямские
подводы и на них прогонные деньги, сколь надлежит, дать из Ярославской
провинциальной канцелярии..."
Подпоручик уложил указ, застегнул суму.
- Осведомлен был на дому у тебя, Фёдор Григорьевич, что
истребован ты к воеводе, ну вот... сюда домчал. Не медли, сбирай всех
и что надобно, забирай без забыву, - во дворец едем, не куда там!..

Воевода стоял неподвижен, потом, очнувшись, голову охватил: "Ах,
сукин сын!"
А за окном - сумерки зимние, позёмка шелестит...

* * *

Другую неделю едут комедианты, а конца пути всё нет и нет. Едут
по ухабистым зимним дорогам, по оврагам, снегом заваленным, боясь
растерять приданое русской Мельпомены(15), что сложено в санях да
рогожами укрыто. Тоже ведь... не с руки - нищей невестой к венцу
ехать! Дружки невесты - одиннадцать ребят ярославских, свадебный
поезд, в двенадцать подвод, на полверсты растянулся: с задних
переднего колокольца не слышно...
Встречные мужики возами своими в сугроб, в обочину валятся, диву
даются, крепким словцом провожают. А зимние дни коротки, как девичья
память. Бубенцы отзвякивают версту за верстой. Опять ямская изба.
Стало быть, на сегодня доехали...
Подпоручик к попу "за благословением" пошел - только его и
видели. Ребята по избам к молоку да лепёшкам ржаным притулились.
Ямская деревня зажиточная, ямщики - "государевы люди" - от многого
тягла избавлены. Тут живут Никишины, Обуховы, Вершниковы - ямщики
бородатые, с именем-отчеством, не то что в семи верстах, в
Обгореловке: Волк, Рыбка, Нищенков, Чупрун да Горох, мужики
оголодавшие, пропащие...
Фёдор, Шуйский, Дмитревский да Алексей Попов остались в
станционном дому. Косматый служитель в печь дров натолкал, огонь
запалил... Хорошо! Фёдор придвинул креслице деревянное, сел, в огонь
смотрит. До сих пор в себя не придёт. Воевода, Матрёна, Гурьев всё ещё
будто за спиной стоят, грозят... Вёрсты, занесённые снегом, в глазах
без конца бегут, а главное - неведомо, чем ещё судьба удивит...
Смотрит Фёдор в огонь, вслух думает: "Во дворец едем! Кто их там,
вельмож, поймёт, - шутов, затейников, может, ждут..."
- Ты что, Фёдор, - вступился Дмитревский, - государева милость, а
ты...
Яков пригорюнился:
- Воевода, прощаясь, сказал, если выгонят нас из столицы, так он
из меня картузов наделает... Мне назад пути заказаны. Знаем мы эти