"Эфраим Севела. Продай твою мать" - читать интересную книгу автора

с нами. Винцасу собака была не нужна, а на хуторе могла
пригодиться. Да и нам с ней будет не так скучно коротать лето
в лесной глуши. С моим появлением в доме Сильве вернули ее
прежнее, настоящее имя. Теперь она бежала за телегой,
возбужденная не меньше, чем я, таким неожиданным путешествием,
и ее волнение выражалось в заливистом лае, которым она
встречала каждую попадавшуюся по дороге собаку. Умолкла
Сильва, когда мы выехали из города и колеса телеги мягко
покатили по песчаной, с осыпающимися колеями, дороге, по
временам спотыкаясь и переваливаясь через корни деревьев,
толстыми змеями переползавшими колеи.
Пока мы ехали через город, Лайма изводила меня змеиным
шепотом, чтобы не расслышал возница.
- Идут два немца, - шипела она. - Смотрят на нашу
телегу... Остановились... Морщат носы... Еврейский дух учуяли.
Или:
- Полицай! Да еще пьяный! Слава Богу, прошел. О, нет.
Возвращается. Идет за нами. Что-то заподозрил.
Или:
- Слушай, ты бы хоть изредка хрюкал там в мешке. Чтобы
прохожие думали, что мы поросенка везем. А то заинтересуются,
что за бревно в мешке лежит?
Я молчал. Я даже не обижался. Мне нравилась эта игра. По
крайней мере, не так скучно лежать в тесном мешке с затекшими
ногами и спиной.
Лайма не унималась и за городом. Устав дразнить меня, она
села на мешок, прямо на мою щеку и плечо. Сначала мне было
даже приятно. Я замер и не моргал, чтобы движением ресниц не
вспугнуть ее. Видя, что меня ничем не пронять, она стала
ерзать по мне и скоро натерла щеку суровой мешковиной. Тогда
рывком головы я стряхнул ее с себя, и она скатилась в сено и
застонала, делая вид, что больно ушиблась.
- Прости меня, - прошептал я.
- Никогда не прощу, - прошипела она. - За оскорбление
арийской женщины ты еще ответишь... Моли своего Бога, чтоб нам
не попался по дороге полицейский. Сдам ему... вместе с мешком.
- А я тебя кнутом по спине, - сказал вдруг возница, молча
куривший всю дорогу.
- Мой отец за это вас... застрелит, - обиделась Лайма.
- Застрелит? - не обернувшись, хмыкнул возница. - Как бы
себе в лоб не попал.
Дальше мы ехали молча и тихо.
Только раз остановились. В сосновом лесу. Возница
развязал мешок, выпростал оттуда мою жмурящуюся голову и
сказал, подмигнув:
- Давай, малый, сбегай в сторонку...
Меня не надо было уговаривать. Я и так еле терпел, но
стеснялся сказать об этом. Из-за Лаймы.
Я вылез из мешка, потянулся, расправил затекшие ноги.
Прямо вверх к голубому небу уходили корявые медно-серые стволы