"Эфраим Севела. Продай твою мать" - читать интересную книгу автора

Девку или парня?
Мотор автомобиля, словно подтверждая угрозу Антанаса,
взревел громче, собираясь тронуть.
- Ну! - нетерпеливо крикнул Антанас. - Кого берешь?
- Никого.
Мама ответила тихо, но ее голос, я могу поклясться,
перекрыл рев мотора:
- Или обоих. Или... никого.
Грузовик дернулся, трогая с места. Я ударился виском о
доску борта. И не почувствовал боли. Я оглох. Я онемел. Вся
кожа на моем костлявом худеньком тельце стала бесчувственной,
как бумага.
Боже! Какой матерью наградила меня судьба! И отняла так
рано.
По мере того как грузовик удалялся, вырастала, словно из
земли, фигура мамы. Она стояла посреди мостовой без платка, в
черном, как траурном, платье и не шевелилась. Окаменела как
статуя.
Мы выезжали из ворот гетто. На волю. Где нас ожидала
смерть.
Рыжий Антанас подбросил на ладони серебряную цепочку с
бриллиантом и небрежно сунул в боковой карман кителя.
По окраинным улицам Каунаса, переваливаясь на выбоинах,
пробирался крытый брезентом немецкий армейский грузовик с
ценным грузом в кузове - большим запасом консервированной
крови, так остро необходимой военным госпиталям. Эта кровь
была надежно ограждена от порчи и плотно законсервирована,
потому что все еще текла в жилах живых существ, мальчиков и
девочек из каунасского гетто. Дети были сосудами с драгоценной
кровью. Но они этого не понимали и, сваленные в кучу на дне
кузова, шевелились, скулили, плакали.
Я лежал у левого борта, а моя сестренка Лия ближе к
правому и стенке кабины. За другими головами и спинами я ее
снова потерял из виду.
Край брезента, привязанного веревками к борту, приходился
на уровень моей щеки и натирал мне кожу. Я приподнял его
слегка и увидел в открывшуюся щель пробегающие домишки и сады
предместья. Улица была узкой, немощеной, и ветки деревьев
цеплялись за крышу фургона и скребли по брезенту. Брезент
возле меня не был закреплен и поднимался легко. При желании я
мог бы, встав на колени, просунуть в щель всю голову и даже
вылезти наружу. Вернее, не вылезти, а выпасть. Вывалиться на
обочину. И, если повезет, не разбиться насмерть.
Я уже заметил, что на изгибах дороги и на поворотах шофер
притормаживает, и машина настолько замедляет ход, что прыжок
из нее на землю становится почти безопасным. Голова моя
заработала в этом направлении. Прыгать. Вывалиться. И
спастись. А Лия? Я ее не могу оставить. Что я скажу маме, если
вернусь один? Куда вернусь? В гетто? Меня тут же схватят и на
другом грузовике с другими детьми увезут туда же, куда везут