"Эфраим Севела. Моня Цацкес - знаменосец" - читать интересную книгу автора

со Шлэйме Гахом, который в мирное время был шамесом в
синагоге.
Старший политрук Кац уставился в книжку Устава и стал
зачитывать вслух, раскачиваясь, с подвывом, как молитву:
- Знамя - символ воинской чести, доблести и славы, оно
является напоминанием каждому солдату, сержанту, офицеру и
генералу об их священном долге преданно служить Советской
Родине, защищать ее мужественно и умело, отстаивать от врага
каждую пядь родной земли, не щадя своей крови и самой жизни...
Моня наморщил лоб, силясь уловить что-нибудь, и, не
добившись успеха, шепнул соседу:
- Вы что-нибудь понимаете?
Шлэйме Гах скосил на него большой, навыкате, грустный
глаз:
- Рэб Цацкес, запомните. Я - глухой на оба уха. За два
метра уже не слышу. Делайте, как я. Смотрите ему в рот.
- Знамя всегда находится со своей частью, а на поле боя -
в районе боевых действий части, - уже чуть не пел старший
политрук Кац. - При утрате знамени командир части и
непосредственные виновники подлежат суду военного трибунала, а
воинская часть - расформированию...

ПЕРЕХОДЯЩАЯ КРАСНАЯ ВОШЬ

В самый разгар войны с немцами Сталин дал приказ
прочесать все уголки России и найти литовцев, чтоб создать
национальную литовскую дивизию. Как ни старались военкоматы,
кроме литовских евреев, бежавших от Гитлера, ничего не смогли
набрать. Пришлось довольствоваться этим материалом. Литовских
евреев извлекали отовсюду: из Ташкента и Ашхабада, из
Новосибирска и Читы, отрывали от причитающих жен и детей и
гнали в товарных поездах к покрытой толстым льдом реке Волге.
Здесь, в грязном и нищем русском городке, до крыш
заваленном снегом, их повели с вокзала в расположение дивизии
штатской толпой, укутанной в разноцветное тряпье, в
непривычных для этих мест фетровых шляпах и беретах. Они
шагали по середине улицы, как арестанты, и толпа глазела с
тротуаров, принимая их за пойманных шпионов.
- Гля, братцы, фрицы! - дивился народ на тротуарах.
Впереди этой блеющей на непонятном языке колонны шел
старшина Степан Качура и, не сбиваясь с ноги, терпеливо
объяснял местному населению:
- То не фрицы, а евреи. Заграничные, с Литвы. Погуляли в
Ташкенте? Годи! Самый раз кровь пролить за власть трудящихся.
Старшина Степан Качура был кадровый служака, довоенной
выпечки, щеголял в командирском обмундировании, и только знаки
различия в петлицах указывали на то, что он еще не совсем
офицер. Сапоги носил хромовые, каких не было у командиров рот,
а брюки-галифе из синей диагонали были сшиты в полковой шваль-
не с такими широкими крыльями, что старшину по силуэту можно