"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

А то еще другой подобный случай помню: тут даже и не офицер, а поп, -
обыкновенный сельский поп... У него кто-то и как-то убил семью в его
отсутствие, - просто, должно быть, бандиты в целях обыкновенного грабежа, и
вот, когда он увидел пять трупов в своем доме, - жены, матери, трех детей, -
снял он с себя рясу, остриг свои патлы, обрил бороду, явился в полк к белым:
"Зачисляйте прямо в офицеры, поскольку я бывший поп! И даю я обет убить
красных не меньше, как двести пятьдесят человек!.." Белые, конечно, его
приняли, он и пошел мстить красным. Но в первом же бою ранен был и попал в
плен к нашим. И ведь что вы думаете? Раскаялся? Как бы не так! Вот и говори
тут о человеческой психологии, что она уже вся и всем известна! Не-ет! В ней
еще белых пятен сколько угодно!
- Твой поп, Коля, просто-напросто психически больной, - заметила Елена
Ивановна.
- А разве твоя медицина, Еля, провела уже точную черту между психически
здоровыми и психически больными? - очень живо возразил сестре брат.
- Я как врач считаю, что алкоголь - одна из причин психических
заболеваний, - заговорила Елена Ивановна о своем.
- А из этого вывод сам напрашивается, - подхватил воодушевленно Леня, -
сократить нам производство спиртных напитков. Если у нас очень много хлеба и
некуда его девать, так лучше кормить им свиней, чем делать из него водку.
- "Руси есть веселие пити, и не можем без того быти", - вы знаете, кто
так сказал? - обратился к Еле Матийцев и сам ответил: - Киевский князь
Владимир, который "святой". Магометане предлагали ему свою веру и совсем
было соблазнили его гуриями, райскими девами, но как дошло дело до того, что
Магомет запретил пить вино, Владимир на попятный подался: и гурию ему теперь
же, при жизни, давай и вино от него не прячь... Вот от него-то, от этого
самого Владимира Святого, и пошли у нас процветать водочные заводы.
- А какое потомство у алкоголиков? - как бы не расслышав шутки
Матийцева, продолжала Елена Ивановна. - Был у нас поэт один, - не дурак был
выпить, но сам-то он убрался за границу, а нам оставил своего сынка, и
теперь сидит этот сынок в Москве, в психиатрической лечебнице, и молчит.
Есть такая форма психической болезни - ко всему в жизни полнейшее безучастие
и в соответствии с этим нежелание говорить.
- Какой, значит, был речистый папаша, - выболтался даже и за сына на
всю его жизнь! - смеясь, подхватил Леня.
- Не всякому отцу это удается, оригинален оказался поэт, - заметил
Худолей.
- Да, уже если говорить о поэтах и писателях русских, подверженных
недугу пьянства, то поэт ваш далеко не одинок, - сказал Леня. - А ведь было
время - прекращали продажу вина.
- Ну и что этим достигли - самогон везде появился, - вставил Матийцев.
- Вопрос этот сложный, и одним махом его не решишь.
- А ваши шахтеры пили раньше? - в упор на него глядя, спросила Елена
Ивановна.
- Пили... Да. Пили много, - не сразу ответил Матийцев. - И теперь пьют,
пьют, но уже значительно меньше. Ведь это вопрос культуры человека. Придет
время, и пьянство, как таковое, исчезнет, уйдет в прошлое, как заразные
болезни, скажем. - Немного помолчав, он спросил Елену Ивановну: - А вас
почему так интересует этот вопрос?
- Ведь я врач, психиатр, - ответила Елена Ивановна и украдкой взглянула