"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Искать, всегда искать! (Эпопея "Преображение России" - 16)" - читать интересную книгу автораузеньким черным кавказским ремешком с серебряшками. И по мере того как она
подвигалась по пристани, сердце начинало стучать сильнее: нужно было удержать Даутова, который вот сейчас уезжает, а как удержать? Что нужно сказать ему сначала? Первое слово, - от него, может быть, будет зависеть все с Даутовым, - какое должно быть это первое ее слово? Как угадать?.. Катер подходил справа. На заштилевшем море он двигался как по рельсам. Все пять бритых голов были обращены к нему. Тане пришлось подойти к самому парапету, чтобы заглянуть в лица одному и другому в полосатых рубахах. Никакого сходства с Даутовым не было. Третий же, с кавказским пояском, оказался просто какой-то курносый мальчишка лет семнадцати, а две остальные бритые головы были спереди почтенно плешивы. Таня все-таки дождалась прихода катера, и все, кто сходил с него, и все, кто на него садился, могли бы, если бы не спешили, отметить на себе хотя уже не ищущий, но чрезвычайно сосредоточенный и недовольный взгляд невысокой черноглазой девушки, только что вышедшей из возраста девочек, овальноликой и смуглой, с хорошо развитым лбом и нервными губами. С пристани она ушла последней. Ей все-таки не хотелось так просто расстаться с ощущением близости Даутова, которое так ярко почувствовала она именно здесь, на этой сороконожке, вползшей в море. И когда она шла отсюда прямо домой, то смотрела во все лица встречных только по привычке, создавшейся за эти несколько часов; найти Даутова на улице она уже не думала. Усталая и недовольная, сидела она дома и глядела в окно, чтобы не глядеть на мать. Трудно было глядеть на мать и больно. Что именно нужно было сказать Даутову - первое слово, и второе, и двадцатое, и сотое, - Таня и себя и комнату, надевая то одну блузку, то другую, выставляя стол на середину комнаты или стремительно придвигая его к окну. Таня сказала наконец: - Вот что, мама... Этот Даутов, я думаю, сам пойдет в адресный стол справляться, не живешь ли ты тут, как жила тогда... - О-он?.. Он пойдет справляться? Почему? - чрезвычайно удивилась мать. - Ведь он же знал тогда, что я здесь тоже была только на даче... что я приехала из Кирсанова!.. - Ну-у, мама!.. Будто он так и помнит какие-то там Кирсановы!.. Конечно, он, может быть, и нас забыл, но вдруг поднимется туда, на горку, где мы жили тогда, и вот там именно нас и вспомнит! - Фамилию мою вспомнит? - робко усомнилась было мать, но тут же обрадованно согласилась: - Конечно, у него блестящая память, конечно, он может именно так и сделать... Наконец, он там может спросить обо мне у рыбачихи, она ему расскажет, как меня найти... Да, он именно так и может сделать. - Ну, хорошо, мама, допустим, что вот он уже справился, рыбачиха ему рассказала, - и вот он входит... Что ты ему скажешь тогда? - полюбопытствовала Таня. - Я-я?.. Что ему скажу? - Да... Ведь двенадцать лет прошло... - Ты... ты не знаешь, что он для меня значил... Ты не знаешь!.. И вообще... тебе тогда лучше будет уйти, когда он войдет, - забеспокоилась мать. |
|
|