"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Искать, всегда искать! (Эпопея "Преображение России" - 16)" - читать интересную книгу автора

с женщинами!.. Обижайтесь или нет, как вам будет угодно.
Повернулся и ушел из учительской, помахивая журналом. Таня была при
этом. Таня сказала потом матери:
- Ого, какой!
На что отозвалась мать:
- Он прав, конечно... И я все это знала раньше... Я даже не заикнулась
о том, что хотела бы занять место учительницы рукоделия, которая уходит: на
это место уже просятся три или четыре художницы... из них две известных...
Рукодельница ушла, но ее никем не замещали: рукоделие найдено было
излишним в суровом двадцатом году. Да и материй мало было в продаже.
Кассирши же по крепким магазинам держались на местах крепко. Самым бойким
магазином здесь был комиссионный, наполненный золотыми часами, браслетами,
брошками, медальонами.
- Ах, Танек, если бы у нас были какие-нибудь золотые часы!.. Мы бы их
продали и жили бы, жили! - мечтала мать.
- Почему же их у нас нет? - удивлялась дочь.
Однако и часы, как и все вообще золотые вещи, шли дешево. Их бывшие
владельцы после разгрома Деникина ни на что уж не надеялись больше и
хлопотали о выезде за границу. Такими жаждущими погрузиться на пароход и
уехать был полон тогдашний Крым. Они сбились сюда со всей России, и однажды
Серафима Петровна встретила на набережной жену кирсановского городского
головы, купца Сычкова, с двумя ребятами.
Оказалось, и Сычковы собирались в Париж!.. Остановка была только за
французским языком. Пелагея Семеновна Сычкова решила, что у своей знакомой
учиться французскому будет не так стыдно, и месяца четыре мать Тани обучала
их четверых. Мальчикам было - одному десять, другому двенадцать лет, оба они
были очень дики, глядели исподлобья и вкось, голоса имели глухие и сиплые.
Сам же Сычков был грузный, сырой мужчина. Таня помнила, как он, тяжко
дышащий, протягивал ей иногда леденец и приговаривал:
- На-ка, пососи от горькой жизни!..
Лет ему было под пятьдесят; он часто жевал задумчиво губами, качал
головой и протирал глаза.
Он неизменно присутствовал на уроках Серафимы Петровны, так как деньги
ей платились за всех четверых, но при этом все у него сонно опускалось книзу
от бесцельного напряжения: насупливались густые брови, свисали на лоб
волосы, набрякал, точно огромная капля, круглый нос, отвисала нижняя губа...
Жена его училась когда-то в прогимназии и думала, что французский язык - что
же тут такого? Она вообще привыкла быть на виду и устранять затруднения.
Исписывались тетради, спрягались вспомогательные глаголы... Волнуемая
кирсановским выговором своих учеников, Серафима Петровна часто восклицала в
отчаянье:
- Но ведь так вас решительно ни один француз не поймет!..
В июне они все-таки уехали.
В июне же - это было числа двадцатого - Серафима Петровна прочитала
торжествующую телеграмму Врангеля с фронта министру Кривошеину об
истреблении конного корпуса красных: "Все поле боя на пространстве двадцати
пяти квадратных километров сплошь покрыто трупами красных и их коней!" -
радостно сообщал барон... В здешней церкви по случаю такого успеха белых
служили благодарственный молебен.
Таня помнила, как мать ее, вернувшись в этот день домой, ходила нервно