"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Искать, всегда искать! (Эпопея "Преображение России" - 16)" - читать интересную книгу автора Таню очень удивило это: кто мог послать сюда мать, которая так боялась
стрельбы? - Меня послали... И вот бумага... Она проворно вытащила бумажку и протянула перед собой. - Спрячь, размокнет! - сказал хриплый. Лица его не было видно, блеснула только винтовка. Потом он добавил мягче: - Иди прямо, там разберут... В эту ночь Таня с матерью попали в санитарный красный поезд того отряда, который весною девятнадцатого занял Крым. Доктор в поезде казался Тане очень свирепым: он был мрачного вида, худой, желтый, по нескольку дней не брился. - Я тебя знаю, брат! - страшно глядя, говорил он Тане. - Ты - из Персии. - Нет, вы не знаете, - отворачивалась она, вздохнув, - я из Кирсанова. На мать ее, очень боявшуюся всяких ран, у которой при перевязках чересчур дрожали руки, доктор кричал: - Принимают тут разных, черт их дери!.. Ступить не умеет, а туда же - сестра! Мать же говорила о нем: "Очень добрый". Впрочем, доброе и злое весьма перепуталось в Тане, и она уж не различала их. Ко многому она привыкла быстро, от многого так же быстро отвыкла. На одной станции бойкая девочка с кувшином и стаканом бежала около вагонов и кричала: - Молока! Молока!.. Кому молока? Таня удивилась (она это твердо помнила) и удивленно сказала матери: - Мама, ты слышишь? Моло-ко! - сказала это так, как будто говорила о Она внимательно рассматривала каждого, кто с ней заговаривал, прежде чем ему ответить. У нее появился быстрый взгляд исподлобья и вбок, когда она видела что-нибудь новое; это был оценивающий и мгновенно соображающий взгляд. Она вытянулась, и шея у нее стала такая же тонкая, как у матери. Сон ее был беспокойный: она поминутно вертелась и иногда вскрикивала во сне. За эти два года около нее редко кто говорил просто и тихо - кричали; редко кто шел медленно, не спеша - бежали, как и они с матерью. Бежали, кричали, глаза блестели, очень выдавались скулы, - кто-то кого-то собирался бить. Когда свистели пули, нужно было закрывать глаза, как это делала мать, и ожидать с замиранием сердца! сейчас убьет тебя пуля!.. Вот сейчас! Однажды Таня спросила: - Мама, ты ведь слабая? - Слабая... очень... - Как же ты все еще жива? - Не знаю... Однако я умерла бы уж, если бы не ты... Я давно бы умерла, конечно, если бы не ты!.. Таня поняла это так: если бы ты не была еще слабее, чем я... Нужно было бодриться, нужно было стараться жить во что бы то ни стало, чтобы куда-то в безопасное вывести ее, Таню. Вспомнились какие-то болота, видные в окно вагона рано утром, и как в эти болота, обстреливая их поезд, шлепнулись одна за другой две гранаты, брызнув высоко вверх рыжей грязью. И единственный раз за все то время, помнила она, мать спала. Она помнила и то, как прижалась в то время к |
|
|