"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Искать, всегда искать! (Эпопея "Преображение России" - 16)" - читать интересную книгу автора

офицеров. Курили, подымая головы кверху, чтобы выпустить дым, рассказывали
что-то друг другу очень оживленно... И вот к ним подошел еще один.
Он поднял руку к козырьку и тоже прикурил у одного из них папиросу.
Он о чем-то спросил: ему ответили; потом он только курил, так же, как
другие, подымая голову, и слушал, что говорили другие...
Но вот он снял, должно быть тесноватую, фуражку, провел по потной
голове рукою и снова надел фуражку, только не так глубоко. В это время -
Таня хорошо это помнила - мать ее вскрикнула слабо.
Фонарем он был очень хорошо освещен спереди, и мать, нагнувшись к ней,
к "умной" теперь уже Тане, шепнула возбужденно:
- Да ведь это Даутов! Даутов, да? Ты помнишь?
Она не помнила, но сказала тоже тихо:
- Да... Помню...
И после того, как сказала, ей показалось, что действительно она видела
когда-то эту высокую бритую голову, крепкие скулы и близко к носу сидящие
глаза.
Тогда мать вскочила и, забыв уже взять ее за руку, пошла своей летучей
походкой. Таня едва поспевала за ней вприпрыжку. Она слышала, как мать,
остановившись всего в двух шагах от этого офицера, сказала от волнения
негромко:
- Даутов!.. Вы?
Она видела, как он дернулся, сделал глаза удивленными и враждебными и
вдруг широким шагом пошел в сторону. Мать пробовала было его догнать, но
почему-то отстала и, отставши, несколько раз повторила, однако вполголоса:
- Это он!.. Это, несомненно, Даутов!.. Иначе он не ушел бы!.. Но почему
же все-таки он вдруг стал офицером?..
Только несколько лет спустя узнала Таня от матери, что действительно в
эту весну Даутов был в отряде, пробивавшемся в Крым, и появление его в
офицерском костюме в городе, занятом белыми, проделано им было в целях
разведки с большим для себя риском.
Таня помнила, что после того еще несколько раз они с матерью были в
этом скверике и почти вплотную подходили к офицерским группам, вглядываясь в
лица. Один седой военный, приняв ее мать за нищую, сунул ей в руку керенку,
и она взяла и торопливо поклонилась. Таня была рада, что мать так хорошо
обманула этого седого военного, сыграв роль, как будто и всамделишняя нищая.
Она сказала ей об этом.
- Конечно, я и есть нищая, а то кто же? - отозвалась мать.
Но Таня ответила твердо:
- Нет, мама, ты - учительница!
Однажды в лунную ночь, когда весенний дождик, мелкий и теплый, создавал
впечатление серебряной пыли на всем, они с матерью шли где-то по шпалам
между вагонов. Ей очень хотелось спать, но вверху иногда знакомо жужжало и
где-то сзади сильно хлопало. Мать изо всех сил тянула ее за руку, а она
полусонно цеплялась ногами за шпалы.
И вдруг чей-то голос, хриплый:
- Эй, баба! Ты куда?
- Здесь санитарный поезд? - спросила мать.
Хриплый голос:
- Ты видишь - обстрел? Куда лезешь?
- Я сестра милосердия!.. Меня послали сюда... в поезд...