"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Ленин в августе 1914 года (Эпопея "Преображение России" - 12)" - читать интересную книгу автора

вот тронулся поезд, и он прощально машет шляпой...


3

Владимир Ильич очень рано начал борьбу с русским правительством для
того, чтобы успеть в этой борьбе сделать как можно больше: жизнь казалась
ему слишком короткой для такой гигантской задачи. Пример старшего брата,
Александра, казненного царем Александром III, рано убедил его в том, что
свалить царизм может только сильная партия - передовая армия
многомиллионного войска рабочих и крестьян.
И партия эта - партия большевиков - была им создана и организованно
вела борьбу в России с царским правительством.
Но вот он входит в кабинет окружного начальника Гроздицкого (фамилию
эту он услышал от Матыщука в поезде), и рядом с ним входит, щеголяя военной
выправкой, жандарм Матыщук.
Кабинет был обширный, и староста в нем, сидевший за большим письменным
столом, не с первого взгляда был замечен Владимиром Ильичем, тем более что
был он не в полицейской форме, а в штатском костюме серого цвета.
Только когда подошел ближе к столу, разглядел Ленин крупный ноздреватый
нос с синими и красными жилками, одутловатые щеки, небольшие серые свиные
глазки, тупо глядевшие сквозь пенсне в золотой оправе, полуседую реденькую
щетинку на голове, воинственные небольшие усы и черный перстень на
указательном пальце правой руки... И голос у него оказался хрипловатый,
жирный, тоже совершенно неотделимый с представлением Владимира Ильича о
русском исправнике.
Конечно, прежде чем захотел на него взглянуть этот староста, вахмистр
Матыщук выложил перед своим начальником донесение, и конфискованный
браунинг, и тетрадки и сделал в дополнение ко всему этому словесный рапорт,
так что все было подготовлено для устного знакомства Ленина и старосты
Гроздицкого.
В кабинете стоял еще и другой стол, за которым сидел письмоводитель,
ехидного вида старичок, "приказная строка", но Гроздицкий дал знак Матыщуку,
введшему Владимира Ильича, остаться около двери: этот жест можно было понять
и так, что староста не считал для себя безопасным присутствие русского
революционера у себя в кабинете.
- Вас, господин Ульянов, обвиняют в шпионаже в пользу России, - вскинул
глаза и, придержав пенсне, начал без дальнейших околичностей староста. - Что
вы можете сказать по этому вопросу?
- Скажу, что это явная глупость и что глупость эта могла родиться в
чьей-то совершенно нелепой голове, - очень живо ответил Владимир Ильич.
- Господин Ульянов, так нельзя говорить о представителе
императорско-королевской власти, какое бы положение он ни занимал! -
предостерегающе и строго заметил староста.
- Однако и мне нельзя предъявлять обвинение в шпионаже! - резко сказал
Ленин, чувствуя прилив крови к щекам и шее. - И, насколько мне известно,
такого обвинения мне и не предъявлено было в деревне Поронин, где я живу.
- Это уж разрешите знать мне самому! - сказал староста, однако взял
лист со стола - по виду именно донесение вахмистра - и начал пробегать его
глазами.