"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лютая зима (Эпопея "Преображение России" - 9)" - читать интересную книгу автора

Кадомцы пошли дальше, уводя своих пленных, и, убедясь окончательно, что
деревня остается за его полком, Ковалевский снова поскакал туда же, откуда
пришлось вернуться благодаря кадомцам. В том направлении с укрепленных высот
начала греметь артиллерия, и беспрерывно татакали пулеметы, тоже, конечно,
австрийские, свои еще не успели подтянуться. Ясно было, что роты Ливенцева и
Аксютина где-то ввязались в серьезный бой, опрокинув тем самым все планы,
состряпанные на совещании в штабе дивизии. Поддержать эти роты было нечем:
даже и легкая батарея не переправилась еще через Ольховец... Вообще
Ковалевский видел, что все идет совсем не так, как это представлялось в селе
Звинячь и в хате на Мазурах. Единственное разумное, что приходило ему теперь
в голову, это - попытаться как-нибудь отозвать зарвавшиеся роты, если они не
истреблены уже поголовно.
Между тем шел уже девятый час. Туман начал уже подыматься. На высотах
впереди всюду чернели на снегу проталины, отчего высоты эти имели странный
вид, будто шахматные огромные доски, поставленные торчком.
Резервных рот третьего батальона не было уже на окраине деревни. Но в
бинокль хорошо был заметен капитан Струков с двумя связистами, медленно
тащившийся вслед за ротами, конечно, от проталины к проталине взгорья. Но
рот этих почему-то не было видно: зашли в полосу тумана или за гребень.
- Куда этих еще понесло? Куда? Зачем? Кто приказал этому... олуху царя
небесного губить еще две роты? - кричал Ковалевский, в бессильной ярости то
сжимая кулаки, то хватаясь за голову. - Ведь сказано было - в тысяче шагах
от проволоки залечь и окопаться! Такой простой вещи не могли запомнить,
растеряли мозги!.. Эх, народ!
Он пришпорил было коня, чтобы поскорее догнать Струкова, но в стороне
шагах в сорока разорвалась шрапнель. Ехать дальше конной группой было
опасно; пришлось спешиться и передать каракового разведчикам. Но догнать
батальонного было необходимо. Наткнулся дальше на трех убитых солдат своего
полка, погибших тоже от случайно залетевшей шрапнели. Кричал Струкову, делая
рупором руки, махал руками. Наконец, один из связистов остановился,
остановился и Струков.
Ковалевский был в бешенстве, подбегая. Он не мог говорить, он только
хрипел, наступая на Струкова:
- Куда вы? Куда к черту, скажите? Куда?
- Вот донесение получил, - вместо ответа протянул ему Струков бумажку.
Ковалевский присмотрелся к разгонистым карандашным строчкам:

"Занял своею ротою и взводом 11-й роты высоту 370.
Ливенцев".

- Ка-ак так высоту триста семьдесят? - ошеломленно глянул Ковалевский.
- Невероятная вещь, - что вы! Триста семьдесят дай бог завтра взять целому
полку!
- Мне тоже кажется странным. Если бы не Ливенцев доносил, я бы и не
поверил. А Ливенцев - человек серьезный. Все хотел вам донести об этом, да
боялся, что преждевременно.
- Как же можно было медлить с таким донесением? Сейчас же надо донести
в штаб полка, чтобы оттуда - в штаб дивизии... - заторопился Ковалевский. -
Если триста семьдесят занята, - это все, что нам надо, помилуйте! А ну,
связисты! Штаб полка!