"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лютая зима (Эпопея "Преображение России" - 9)" - читать интересную книгу автора

таких оказалось двенадцать. Остальные человек пятнадцать легко раненных
подошли сами; среди этих последних был и командир роты, прапорщик Дороднов:
пуля пробила ему дельтовидную мышцу на правой руке, счастливо не задев
кости.
Зажимая левой рукой рану, он кричал в сторону кадомцев:
- Сволочи, мерзавцы! Своих перебили!.. Эх, слепые черти!
Офицеры-кадомцы отстали и только что подбегали ошалело, ничего не
понимая, а солдаты кричали Дороднову:
- А кто нас обстреливал отсюда? Не знаете? То-то и есть! Своих спросить
надо!
Потом, твердо усвоив еще с подхода, что деревня эта как бы теперь ихняя
собственность, раз им назначено было ее занять и вот ее заняли, кадомцы
кинулись шарить по халупам и из одной с торжеством вытащили совершенно
потерявшего человеческий облик от страха австрийского солдата.
Орали, ведя его:
- Вот кто стрелял в нас отсюда! Этот стрелял!
И кто-то не выдержал - стукнул его с размаху прикладом в затылок.
Его тело положили невдали от своих убитых, но с разных сторон тащили
еще новых, которые прятались по чуланам и под кроватями у галичанок.
Они не стреляли, конечно, им было совсем не до того, они были
застигнуты врасплох, и только трусость и разобщенность мешали им выйти самим
и сдаться, - но для кадомцев оказалось так удобно, чтобы именно они хотя бы
три-четыре пули пустили в них из своих убежищ.
Только благодаря зычному крику Ковалевского эти австрийцы остались
живы. Набралось их все-таки человек сорок. Ковалевский был вне себя. Он
разыскал командира батальона кадомцев.
- Двадцать раз звонил я в штаб вашего полка, доказывал и доказал
наконец, что прямой смысл мне с моим полком занять Петликовце, и там
согласились, и вот что вышло в результате! Совершенно лишние потери, семеро
убитых, командир роты выведен из строя, как раз когда он более всего был бы
нужен... кем я его заменю? Черт знает что! Черт знает что!
А командир батальона, старый капитан, имевший что-то общее со
Струковым, оправдывался неторопливо:
- Позвольте, господин полковник. Ведь вы не со мной говорили по
телефону, а со штабом полка. Штаб же полка нашего ничего решительно мне не
передал. Почем же я знал, что встречу здесь своих, а не австрийцев?..
Наконец, недоразумения этого могло бы и не быть, если бы ваши роты обыскали
деревню.
- В последнем вы правы, - соглашался Ковалевский. - Однако чертовы бабы
стояли же везде у калиток, когда мы вошли, и их спрашивали, нет ли у них
австрийцев, и все они, чертовки, отвечали, что нет. Что же с ними теперь
делать? Расстреливать их или вешать, мерзавок?
Но, вспомнив, что штаб его пока еще не обосновался здесь, Ковалевский
круто оборвал бесполезные пререкания с капитаном и поехал к лучшему в
деревне дому, который называли здесь господским. Конечно, тут и жил раньше
помещик, поляк, но теперь дом был пуст. Сюда он вызвал Шаповалова со
связистами, и скоро сюда были протянуты провода, и генерал Котович получил
донесение по телефону, что Петликовце занята полком Ковалевского. Убитые и
раненные кадомцами были приобщены пока к общему числу потерь при занятии
деревни.