"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Валя (Эпопея "Преображение России" - 1)" - читать интересную книгу автора

на морщинистое лицо Ивана, то на рябое, разноглазое, скуластое Мартыново
лицо и оборачивался к матери: "Мамка, глянь!.. Гы-гы..."
Увар был калужанин, Мартын - орловец, и иногда подшучивал Мартын над
Уваром:
- Ну, калуцкай!.. Ваши они, калуцкие, - мозговые. Это про ваших, про
калуцких, сложено: "Дяденька, найми в месячные!" - "А что ты делать могешь?"
- "Все дочиста, что хошь: хуганить, рубанить, галтели галтелить, тес
хорохорить, дорожки прокопыривать, выдры выдирать"...
Мартын смеялся в полсмеха, простуженно и добродушно, далеко выставив
острый нос, а Увар серчал.
- Вы-дры! Черт рыжий!.. Ты ще даже толком не знаешь, что это за выдры
за такие, кашник!.. Ваши, орёльские, они знай только: "Дяденька, найми на
год: езли каша без масла, - сто сорок, а езли с маслом, - сто двадцать"...
Дыхать без каши не можете, а то калуцкие... Они дело знают, а орёльские без
понятиев...
У Ивана было небольшое, в кулачок сжатое лицо, но крепкие плечи и такие
широченные лапы, мясистые, тяжелые, налитые, что верили ему, когда говорил
он об единственном своем - рабочей силе:
- Семь пудов грузи, - возьму и восемь пудов, - возьму и десять пудов,
все одно возьму: я на работу скаженный.
Но жаловался на одинокую жизнь Иван и завидовал Увару, и, говоря об
этом, он конфузился и краснел, косясь в сторону Устиньи, Уваровой жены, чтоб
она не слыхала, а так как это затаенно обдумано было у него, то выкладывал
только голую суть:
- И потом того - вот без бабы я... Нет, так, кроме шутков всяких:
шаровары, например, распоролись, - зашить ведь бабская ж работа?.. Борщу
сварить, чай в свое время... А то - хлеб да зелень, хлеб да зелень, хлеб да
опять же зелень... Долго ли с сухой пищии, - я без шутков всяких - каттар
желудка и квит.
А Увар серчал и на Ивана и говорил:
- До скольких годов ты дожил, - ну, а понятия бог тебе настоящего не
дал! Ведь ето арест нашему брату, - баба! Ведь ето меня девятнадцати лет
мальчишкой женили, а то теперь-то я рази бы далей?.. "Женись да женись, а то
что же ты будешь, как беспричальный..." Да я, кабы не женатый - у меня бы
сейчас по моей работе двести рублей в банке на книжке бы лежало, - ты то
пойми... Да ходил бы чисто, чишше барина.
О своей работе Увар был преувеличенного мнения и, беря работу у
кого-нибудь, никаких объяснений не слушал.
- Как же я могу сгадить, - а, улан? Разе такой сгадить может?.. Кто ето
у тебя работу взял? Эх, улан, улан... Ведь ето Увар у тебя работу взял! Разе
он когда гадил?
Потом он работал действительно старательно и долго, торопился,
переделывал раза по три и всегда гадил.
А Мартын был когда-то в школе ротных фельдшеров и потому свысока
смотрел и на Ивана и на Увара; носил синий картуз с тугой пружиной и
околышем из Манчестера и, когда покупал для капитанши молоко на базаре,
говорил строго бабе:
- Смотри, как если жидкое будет, сделаю я тебе претензию, чтоб не
подливала ты аквы дистиляты.
Иностранные слова любил и хотя путал их и калечил, - вместо