"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Валя (Эпопея "Преображение России" - 1)" - читать интересную книгу автора

что это не веселые белевцы катаются, а кого-то несет тройка, и уж городовой
в башлыке откуда-то выскочил, и засвистел, и побежал следом, и зачернел
внезапно народ, как всегда при несчастье...
Павлик был странный мальчик: он не только был мечтателен, как многие
мальчики его лет, он положительно бредил подвигами, стремительно жаждал их.
Это был слабый, белокурый юнец, с весьма ясными, раз навсегда изумленными
глазами, но он всячески закалял себя, допоздна купался, бегал босиком по
снегу, старался быть выносливее всех одноклассников, изучал борьбу и
довольно ловко боролся, усвоил какую-то странную походку с раскачкой плеч,
которая придавала ему весьма бесшабашный вид, но не упруго-сильный, как
думал он сам, а только ни к чему задорный.
Он и странных людей выискивал и любил с ними говорить, а юродивый
Степынька, который жил, как божья птица, на улицах и сочинял Николе-угоднику
такие просьбы:

Подыми меня, Микола,
Выше города Белева.
Расшиби меня, Микола,
Об солому, об омёт. -

и дальше, в этом же роде, очень длинно, - когда встречал Павлика, уж так
бывал ему рад, как своему, и все, улыбаясь, нежно гладил его по спине
корявой рукой. К схимнику в монастырь верст за тридцать ходил Павлик, чтобы
решить при его помощи какие-то свои вопросы (не решил). Иногда он бывал
очень необщителен, смотрел на всех молча, издалека, - тогда ясно было, что в
нем что-то бродило: человек вырастал; иногда же он был неистово весел, всех
любил, и его все любили, и все представлялось возможным, лишь бы суметь
захотеть.
Теперь вот именно и был такой день, к несчастью мальчика. Яркий ли снег
ослепил, или свобода, или что-то почуяла душа, - но когда тройка была уже
шагах в двадцати, Павлик, - точно кто толкнул его, - кинулся на середину
улицы и поднял руки... Потом в несколько четких мгновений Павлик отметил:
свой собственный крик, чужие крики, трезвоны, грохот, гром, сверканье снега,
прозор неба над гривой в дуге, красный блеск глаз, пенные морды - три...
две... одну... горячий пар, пот, - и ударило его в грудь так, что вдруг
стало темно и пусто...
Оглоблей отбросило Павлика в сторону, и только правая нога попала под
копыта пристяжной и потом под полоз саней. Тройка промчалась, а он остался.
Ногу пришлось отрезать. Грудь лечили в Белеве, летом усердно поили
Павлика парным молоком, но к зиме мелкий почтовый чиновник, его отец,
пошептавшись с доктором и покачав горестно головою, отправил его сюда, на
горный воздух. Подрядчик Носарев был тоже белевец, это он и предложил
поместить Павлика на своей дачке. Обедал Павлик у Увара. Каждую неделю,
аккуратно с субботы на воскресенье, отец писал ему письма, сначала длинные,
потом короче, но непременно справлялся в каждом письме, как помогает ему
горный воздух.
Увар сначала дичился Павлика и спросил даже его враждебно:
- А вам, может, мой зюк очень шибко мешает?
- Какой зюк?
- Да вот, что стучу я... Конечно, сами вы понять должны, - нам при