"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Моя переписка и знакомство с А.М.Горьким" - читать интересную книгу автора

исследования жизни, стиль нового писателя был слишком затейлив, перегружен
образами и откровениями, не всегда достаточно понятными. Критики ворчали.
Они не знали, в какую рубрику поместить Сергеева-Ценского - в рубрику
романтиков или реалистов...
Ценский писал медленно, скупо. Каждый его новый рассказ был написан в
другой манере, не похожей на манеру предыдущего рассказа. Было видно, что он
отчаянно ищет формы, которая могла бы удовлетворить его.
Пораженные необычайностью формы, критики и читатели не заметили
глубокого содержания произведений Сергеева-Ценского. Лишь когда появилась
его "Печаль полей", они поняли, как велико его дарование и как значительны
темы, о которых он пишет".
"По моему мнению, - говорит М.Горький, - "Преображение" Ценского есть
величайшая книга изо всех вышедших в России за последние 24 года. Написана
она прекрасным, самобытным, живым языком. Она гармонична, как симфония,
проникнутая мудрой любовью и жалостью к людям. [...] Написав эту книгу,
Ценский встал рядом с великими художниками старой русской литературы".

В ответ на мое письмо, посвященное этому предисловию, я получил от А.М.
следующее письмо:

Нет, Сергей Николаевич, предисловие к Вашей книге я писал, разумеется,
не "из любезности", а по чувству искреннейшего восхищения пред Вами,
художником; и по убеждению моему: сейчас на Руси трое "первоклассных"
литераторов: Вы, Михаил Пришвин и Алексей Чапыгин, чей роман изумляет и
радует меня не потому, конечно, что герой его - Разин. Кроме этих троих,
есть еще Горький, но этот будет послабее, и - значительно. Так думать о себе
понуждает меня отнюдь не "ложная скромность", а - самосознание и сознание,
что быть четвертым в конце этого ряда вполне достойное место.
"Жестокость", "Коняева" и еще отрывок из "Преображения" "Бабы" - я уже
читал. "Жестокость" не очень понравилась мне, "Коняев" - очень хорошо, а
"Бабы" - сверкающая вещь. Удивительно солнечно можете Вы писать! И, несмотря
на мягкость, на лиричность тонов, удивительно пластично.
[...]
Вы не предлагали "Преобр[ажения]" "Кругу"? В нем редактором Ал[ексан]др
Ник[олаевич] Тихонов, человек грамотный литературно и со вкусом. Это старый
мой приятель, мы вместе работали в "Летописи", во "Всемирной литературе" и
т.д.
Вот что: не пожелаете ли Вы прислать рукописи "Преобр[ажения]" для
перевода на европейские языки? Это дало бы Вам кое-какой заработок, думаю -
немалый. Если согласитесь, пошлите рукописи по адресу: Москва, Екатерине
Павловне Пешковой, Чистые Пруды, Машков переулок, 1, 16.
Она перешлет мне их без риска утраты на почте. Кроме заработка, Вы
получили бы и моральное удовлетворение, не так ли? Слышал, что
"Преобр[ажение]" переводится на французский некиим Влад[имиром] Познером,
поэтом; не уверен еще, что это так. И будет грустно, если так: де-Граммон
перевел бы лучше.
В Америке книга идет не плохо, рецензии скоро получите. Денег
американец еще не прислал на том основании, что, дескать, пока не окупилась
еще плата переводчику. Получив деньги, вышлю Вам через Пешкову.
Будьте здоровы, дорогой С.Н. Крепко жму руку и всего, всего доброго.