"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Маяк в тумане (Повесть)" - читать интересную книгу автора

губили... И меня же сами звали они поправлять, - это чтобы бабы на ихних
головах горшков дуже много не били, как и горшки тоже грошей стоют!..
- Да понимаешь ты, - кричал ему прямо в уши, подскакивая вплотную,
Дрок, - что тут все должна быть моя собственная работа, чтобы никто отнять
моей хаты не мог?
- А на черта кому твоя хата, чтоб ее отнимать?
- Все встать могут в свидетели, как оно не купленное, а сделанное моим
чисто трудом!.. Вот!.. Все видали кругом и сейчас видят! - кричал Дрок.
- Ну, погоди, - останавливал его рукою Заворотько. - На стены ты камень
припас, значит, видать, фафарку хочешь делать?
- А, разумеется, фафарку!.. Что, мы вместе с бабой фафарки не слепим?
- Хитрости никакой нет!.. Только крестовины вставить...
- И вставлю!.. И окна-двери навешу!.. И железом накрою!.. Все сам!
- Ну, то уж дело твое... Хочешь, чтоб на голову тебе капало, тоди крой
сам... А плиту тебе Заворотько-печник зложит... Думаешь, много он возьмет?..
Не-ет, он теперь много не берет, как он уж не союзный... И даже так я тебе
скажу (тут Заворотько понизил голос до шепота), что даже он никому и ни-ни
об этом! Придет он к тебе до сход солнца, а уйдет, как фонари зажгут... Так,
чтоб его никто и не бачив!


К новому году Дрок перешел в свой новый дом, в котором было только две
комнаты, и, хотя железо на крыше на виду у всех укладывал сам Дрок и сам его
красил, крыша все-таки не текла, а заворотькиной плитой Фрося осталась
довольна.
По стенам снаружи дома развесила она под самой полкой крыши пучки
золотистых кукурузных початков, на крыше разложила оранжевые пузатые
бородавчатые тыквы, - это было в теплый солнечный день, - и то и дело
выбегала любоваться этим украшением и только вечером, когда натянуло с моря
дождевые тучи, сняла.
А Дрок, водворивший уже в новом сарае корову, спешно сооружал другой
сарай для сена. Он стучал бы и по ночам, если бы ночи не настали темные,
хоть глаз коли.
В той же комнате, которую занимал он раньше, поселился какой-то
приезжий по фамилии Дудич.


III

Упал в колодец средний сынишка Дрока - Егорка, лет восьми. Как он
очутился там, на той самой, дубовой почерневшей и скользкой балке, которую
Дрок все собирался вырубить, этого Егорка не мог объяснить отцу потом, когда
его вытащили.
Он стоял перед отцом круглоголовый, плотный, очень спокойный, даже
пожимающий плечами, всем своим видом дававший понять, что иначе и быть не
могло, что вообще всякий, кому случится упасть в колодец, должен стать там
на поперечную дубовую балку и время от времени не спеша кричать, чтобы его
вытащили, - не спеша потому, что попадать в колодец не всякий день удается,
а любопытного там очень много, и когда от стенки колодца там отрываешь
маленькие камешки и бросаешь в воду, то они булькают совсем иначе, чем ежели