"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Маяк в тумане (Повесть)" - читать интересную книгу автора

лестнице, помогала его укладывать и приподняла его над собою, он вырвался у
нее из рук. Он оцарапал ей плечо, чуть не выбив глаз другим концом стоявшему
на другой лесенке Дроку и, описав мгновенную прихотливую дугу, звонко
брякнулся о другие прогоны и кроквы.
Фрося зажала плечо рукой и спустилась молча, только поглядев в желтые
глаза мужа своими зелеными, с искрой, и, усевшись поодаль от бревен на сухую
щепу, спустив синий платок до переносья, плакала, всхлипывая, больше от
испуга, чем от боли, а Дрок сел с нею рядом, чувствуя тоже какую-то оторопь
и бормоча вполголоса:
- Могло бы и в голову вдарить - тогда крышка!.. Однако горобец и тот
гнездо себе вьет... ворона даже - и она прутья до горы на деревья таскает...
Обязан и человек хату себе сам своими руками делать.
И когда отплакалась Фрося, он сказал ей, поплевав на руки:
- Ну-ка, фатайся за тот теперь конец, а я уж за этот...
Тяжелый прогон снова пополз кверху, и на этот раз шипы столбов покорно
вошли в гнездовья.
Однажды, лузгая семечки, подошли к Дроку два плотника, братья
Подскрёбовы, Никита и Денис, молодые еще, но хлипкие, оба рыжие, с
землистыми лицами, и Никита, старший, сказал, расставив ноги:
- Вот так столбы поставил!.. Да как же ты, дупло, без ватерпаса столбы
поставил!.. Ведь они у тебя завалятся к черту при первой возможности!..
А Денис добавил:
- И план ты должен был представить на утверждение, то есть план своего
дома. А то вполне мы можем эту твою халупу обраковать к чертям и совсем
воспретить...
Но Дрок, медно-красный, вдруг поднял над головой топор, как томагаук, и
двинулся на них, ворочая медвежьими глазками и рыча, так что Никита отошел
поспешно и, отзывая Дениса, говорил:
- Ведь он шутоломный, черт!.. От него можешь трудоспособности лишиться
на все сто процентов!..
А Дрок кричал им вдогонку:
- Учить меня явились!.. А того и не знают, что я смальства по бондарной
части работал... Также и по колесной тоже... Ва-тер-па-сы!..
Когда же и стропила он утвердил на два ската и запалубил под железо,
откуда-то взялся печник Заворотько, семидесятилетний, полуслепой уже, но
старавшийся держать серую кудрявую голову как можно прямее и делать вид, что
он только что хорошо выпил, очень потому весел и весь свет ему любезен и
мил.
Высокий, длинноногий, он подошел медленно, но уверенно, кашлянул браво
и сказал вкрадчиво:
- Боже, поможи!.. А я смотрю иду, что ж воно такое?.. Чи воно завод, чи
воно хвабрика... Аж воно ни завод, ни хвабрика, а то самое, до чего плиту
треба... Та-ак!.. Ну, это тебе Заворотько, - печник есть такой, - сделает в
лучшем виде... А уж гроши з тебе сдерет, как все равно святой с бабы!
- Про-валивай, куда шел! - отвернулся Дрок.
- Как это "проваливай"?.. А кто ж тебе делать будет? - спустился с
веселого тона Заворотько.
- А сам я на что?.. Сам я делать буду, - вот он кто!.. Видал такого? -
выставил перед ним кулак Дрок.
- Таких я, друг, видал многих, - только глину они зря портили да кирпич