"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Итог жизни (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Где ты достал такую?
- Тебе сказать? - ласково улыбнулся Мустафа. - Четыре штук таких Васька
дал и еще половина! - А чтобы было понятнее, он добавил: - Пять таких Васька
дал!.. Считай дорога туды-сюды, шибай, магарыч, что еще, - сама знаешь...
Пять!
Линейка у него была теперь на новых черных резиновых шинах, колеса
недавно окрашены в ярко-красное, - все было веселое, и сам сиял.
- Куда еду, сказать тебе?.. Автомобиль мотор не работает, просил
приехать, забрать, - пфу!.. Мой мальчик автомобиль повезет!
И Мустафа захохотал весело и замотал головой. Шоссе отсюда было
недалеко, и, присмотревшись, разглядела на нем Алевтина Прокофьевна светлую
легковую машину, около которой возились люди.
На своего бывшего хозяина, на нового его красавца - жеребца Васька
глядел из-за ограды таким сложным взглядом, в котором все было: и радость, и
надежда, что его возьмет сейчас Мустафа на пристяжку, и ненависть к новому
буланому, и обида, и отчаянье наконец.
Добежав до угла ограды, он стал бить в нее ногой, стараясь перебить
колючую проволоку и вырваться. И он не ржал даже при этом, он как-то выл
по-собачьи, тоскливо и глухо. Выпуклые глаза его были жалки и, пожалуй,
страшны. Алевтине Прокофьевне показалось даже, что он плачет. Неестественным
было бы взять и зарезать такое сильное еще и явно разумное животное... Она
закричала:
- Мустафа, найди мне покупателя на Ваську. Я продам за свою цену!..
Скажи там кому-нибудь, слышишь?
- Э-э, - отозвался Мустафа. - Кто его теперь купит? Скоро зима, никто
не купит... Кому говорить будем?.. Нема кому говорить!
Но он сказал все-таки, когда торжественно привез автомобиль в город;
это была слишком радостная минута, чтобы не сказать, и в тот же день вечером
к Алевтине Прокофьевне приехал другой извозчик Усеин с шишкой, он же
"Лошадиная смерть", - старик лет шестидесяти с огромным турецким носом, с
маленькими светлыми готскими глазами, безотказно еще грузивший на подводу
пятипудовые мешки, весь в глубоких морщинах и соответственно, но непостижимо
расположенных на лице красных наростах и с большущей жировою шишкой на
правой стороне шеи.
Летом, когда дела его шли хорошо, он жирел, тогда вырастала чудовищно и
шишка, зимою худел, и шишка становилась гораздо меньше; теперь она была
средняя. Лошадей он любил менять часто, по-видимому, это было у него в крови
- нечто вроде болезни. В три-четыре недели из каждой новой лошади он делал
клячу, и та, на которой он приехал теперь, - рослая чалая кобыла, - еле
переставляла ноги, распухшие во всех суставах, шла и гремела костями.
К большому удивлению Алевтины Прокофьевны, чуть только подошел, тяжело
ступая и с кнутом за очкуром, Усеин к Ваське, тот отскочил, подобрав хвост,
и потом, все оглядываясь, уходил от него в явном страхе, так что и Алевтина
Прокофьевна сказала:
- Однако смотри ты, как он тебя боится!
- О-он зна-ает! - хитро подмигнул поочередно обоими глазами Усеин и
вдруг добавил строго: - Копыта ему мягкий, кузнец ковать не хочет!..
Л-о-шадь очень старый: годов двадцать... На нога спорчен...
- Ну, все-таки лучше твоей! - даже обиделась Алевтина Прокофьевна.
- Бери мою, - тебе все равно на резня!.. Двадцать рублей тебе додачи.