"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Кость в голове (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

не арестовали, однако насчет матросов что-то он такое знает, иначе говорить
ему попусту зачем же. И я ему со своей стороны: "Очень я вас чистосердечно
благодарю, что вы меня, хотя на мне пальто благородное, за шпиёна не
принимаете, потому как я природный рабочий и до времени по-рыбьему должен я
молчать". - "Вот-вот, - он мне, - и пока вы, товарищ, молчите ("товарищем"
меня называл), а придет время наше, мы пойдем с вами в одну ногу". Ну, с тем
я от него и ушел.


VI

Живу себе опять один. Декабрь я так провел, январь тоже, а что касается
газет и разговоров всяких, я уж ничего не пропускаю мимо ушей, потому что
глаза эти помню пристальные. И, признаться сказать, пальто свое благородное
я уж реже стал надевать, а все больше в ватном пиджаке ходил. Правда, зима в
том годе была выдающе теплая, никто не помнил такой... В конце концов, как
тебе самому известно, в Думе свои речи говорили, в народе простом свои, а
потом она и началась - революция. Ты в каких тогда местах проживал?
- Я-то? - Евсей подумал немного. - Это когда без царя дело пошло?.. Я
тогда у себя в деревне жил.
- Ну, вот - в деревне. Стало быть, ты никаких картин настоящих не
видал, которые человеку забыть невозможно. А я насмотрелся. И должен я тебе
сказать чистосердечно: какие тогда по деревням ютились, много те люди
потеряли... Я хотя царя только раз видел в фуражке в ополченской паршивой,
замасленной, ну все-таки я забыть того не могу, как его в Севастополе
встречали и до чего много к этому приготовлялись. Потому что кто же он был,
царь этот?.. Тот же бог земной... Богу небесному и то уж все люди перестали
верить, а тогда этому верили, что от него все на свете зависит, что ему
только захотеть, и вот, какие миллионы людей погибнуть должны, они бы живые
остались. А он вон что в своей башке держал: ни за что не помирюсь, а буду
до победного конца гнать, и сколько там миллионов погибнуть должно, для меня
это без последствий... Ну, ему и сказали: в таком случае долой тебя, и
никаких больше царей не хотим - хватит. Эх, время какое было! Люди на улицах
говорили об разном, никого не боясь, - когда это раньше было? И на пальто
старого драпу с черным воротником не смотрели, может, ты шпиён.
Ну не все, конечно, праздник, должны когда и буденные дни наступить, а
то гули да гули, ан в лапоточки обули. Оглядываемся мы, какие
севастопольские, кругом, видим мы, народу все более: это что ж такое? А это
какие на фронте насиделись, те домой пришли. Я тоже двух таких встрел, с кем
раньше работать приходилось. Спрашиваю: "Как там насчет победного конца?" -
"Таких, говорят, дураков уже теперь на фронте нет. А какие офицера нам на
фронте говорили слова эти: "конец победный", тех штыками перекололи".
Значит, вижу я, войне конец, и надо мне об себе позаботиться, как мне
дальше прожить, потому я о своих деньгах сбереженных могу в лучшем виде "до
конца победного" добраться, а потом что же мне? С ручкой ходить?! Народ же
об работе своей не думает, и какие побогаче, те тоже прижукли и даже хорошую
одежу свою до время под хорошие замочки спрятали, а сами в задрипанном
начинают ходить и по сторонам оглядывают.
Конечно, слова нет, народ за сколько там лет на волю вырвался, и это ж
народ городской, а не то что деревенский, - ему корпится все обсудить, а