"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Кость в голове (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- У Феньки?
- Фенька эта - своим чередом... Первое дело была наша служба. Винтовки
нам выдали, берданки, а одежа своя, и так ходим мы ротами, а одеты кто в
чем: у кого картуз, у кого кепка, у кого бриль соломенный, так же и с
костюмами. Мимо базара приходилось проходить на ученье, и торговки, какие
там бублики продавали, к нам с сожалением: "Гляди, апольченцев гонють!" А
мы, чтобы виду не показывать, мы мимо них с песнями:

Смело пойдем воевать со врагами,
Докажем, что есть ополченцы в бою...

- До-ка-за-ли! - подкивнул Евсей.
- Доказали, истинно! А казармы нам приделили - это был такой дом возля
Карантинной бухты, куда в прежнее время паломников помещали, ну, понимаешь,
это которые в Палестину ездили, назывались паломники, как они свою жизнь
надвое поломали... Вот и мы тоже живем там, вповалку дрыхнем на соломе и об
себе говорим: "Чем же мы не паломники? У всех у нас жизнь теперь
поломанная!.." Эх, если ты не служил тогда, считай это за большое себе
счастье! Ну, были, между прочим, из нас такие тоже счастливые!.. Помню я
так, что какая-то комиссия явилась: два чужих офицера да врач, да из наших
только сам командир дружины, наш полковник Громека. Командует он: "Какие
признаете себя всем здоровыми, выходи на середину!" Ну, все стоят, думают:
это ж на позиции выбирают! Как же, дождешься ты дурака, чтоб сам вышел.
Стоят все, понимаешь, и ни с места. А Громека наш скраснелся весь, ухватил
одного унтер-офицера, мордастого, за рукав, как дернет к себе из первой
шеренги: "Тты, так и так и этак, чуть рожа не лопнет, а не выходишь?!"
Вообще, конечно, тебе известно, военные прежние были это не то что
интеллигенты какие. Интеллигент, действительно, он понятия не знал, как
выругаться... Скажет так это: "Сволочь ты, сволочь, сукин сын, мерзавец ты,
подлец!.." - и больше он ничего не знает. Ну, уж касательно военных прежних,
эти умели как следует. Одного к себе дернул командир наш, другого, а третий
или там четвертый - те уж сами вышли. Так набралось их восемь человек, между
ними земляк мой один, каменщик Гаврилкин. И что же ты думаешь? На позицию
их? В том штука, что их не на фронт, а на бойню рабочими погнали, и за всю
войну, как они пробыли там, почитай, три года, никакого они беспокойства не
знали, а каждый день они какого хотели себе мяса наворачивали, и даже сам
комендант крепости обедать к ним когда приходил, потому как первое мясо на
весь Севастополь у кого же оно было в руках? Все у них же. А он от бойни
недалеко жил, комендант крепости, раза два и я его видел: старик, а фуражка
на нем надулась, как шар воздушный, а вот, поди ты, несмотря что, говорят,
старикам мясо есть вредно, этот до мяса был привычный.
Так я себе провожаю время, то на ученье, то винтовку свою разбираю -
чищу, то так по Нахимовской пройдусь, на дом, на свою погибель погляжу, а уж
того, между прочим, начальника порта куда-то перевели, на его место другой,
гораздо моложе, и так что не знаю, верно ли, нет ли, говорят, по военному
времени будто двадцать пять тысяч одного жалованья получал.
- Не считая того, что крал, - вставил Евсей.
- То - своим чередом, конечно... Поглядел я на него, как раз случилось
во фронт ему становиться: личность бритая, сключая усов, и щеки аж трясутся,
как он сильно ногами в протувар ударяет. Этот бы, думаю себе, не то что мне