"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Устный счет (Рассказ)" - читать интересную книгу автораИ-и-их-ты!..
Женщина взвизгнула вдруг так дико и неожиданно, что вздрогнули старики, и в чулках, еще мокрых и грязных, всего на двух шагах свободного пространства пола закружилась с такой быстротой, с такими подскоками, с прищелками пальцев, с такими извивами плеч и рук и тонкого торса, что и хотели бы, да не могли отвести от нее глаз три старика. И молчали, только вцепились твердыми костлявыми пальцами кто в доски топчана, кто в свою рубаху. Они готовы были так смотреть на нее долго, очень долго, и когда оборвала она вдруг и села с размаху, почти упала боком на свой табурет, высоко подымая грудь, Семеныч сказал, чтобы скрыть какую-то неловкость от себя самого: - Легкая!.. А в сам-деле ведь легкая!.. Но скрыть неловкости не удалось, и он добавил: - Небось, скажешь: устала, чаю хочу! - А разве у вас, чертей, водится? - отозвалась женщина, доставая новую папироску. - Да ведь как сказать-то?.. Пословица говорится: посади свинью за стол, она и... - Чаю напьется? - сказала женщина, постучала мундштуком папиросы о железную обвязку плиты и добавила: - Наша сестра больше вино уважает, а чай что? Пойло! - Да уж лучше же вина ей стакан дать, чем она нам тут дымить-то будет! - вдруг буркнул Гаврила, уставя лохматые глаза в Семеныча. - Ведь всю нам помещению задымит, два дня не проветришь... папиросы из рук, вскочила к Семенычу на колени, что вышло у нее чрезвычайно привычно, просто и естественно. Иные мрачнеют от вина, стареют, но огромное большинство людей вино делает праздничней, болтливее, моложе... За окном кухни продолжал лить дождь, размеренно затопляя землю. В плите трещал дубовый хворост, и обильная куча его лежала около. За столом, над которым сбоку висела на стене лампочка, сидели три старика и женщина с распушившимися русыми волосами, с родинкой на правой щеке. Она была уже в рубашке, прятавшей татуировку; выпуклые серые глаза ее крупно блестели, лицо покраснело сплошь. На столе стояла четвертная бутыль вина, скрытая от Ивана Петрова, и вина в ней оставалось уже на донышке. Лицо Нефеда, маленькое, безволосое, кроткое, скопческое личико, вздулось и набухло в подглазьях, стало непотухающе улыбчивым. Глаза Гаврилы взметывались из-под серых бровей проворнее и хоть еще краснее стали, но смотрели расплывчатей. Семеныч чаще облизывал западающие губы и выпячивал их ставшим неутомимо деятельным языком. Селезневые глазки его запали в узенькие-узенькие и лукавые-лукавые щелки; тяжелая голова часто свешивалась набок и припадала почти к самому столу, а из-за нее выкатывался горб, тоже как будто проявляющий любопытство и внимательность, прекраснодушие и веселость. |
|
|